Сергей Либертэ

        Когда в университетском курсе мне приходилось, мучаясь и отплевываясь, изучать и сдавать экзамены по таким предметам, как "Политическая экономия", "Марксистко-ленинская философия" и "Научный коммунизм", я был уверен, что уж это знание не пригодится мне никогда.
        А вот ведь пригодилось.

            Идея коммунизма очень привлекательна. Я не знаю с каким чувством читали коммунистические утопии образованные люди прошлых столетий (а утопий было много, наиболее популярными, возможно, были сама "Утопия" Томаса Мора и "Город Солнца" Томазо Компанелло), но мы, в детстве, свои коммунистические утопии читали запоем и общество будущего, там описанное, принимали совершенно. Назывались эти утопии тогда - научная фантастика. Среди лучших были книги Ефремова, Стругацких, Станислава Лема. Почитайте что-нибудь вроде "Далекой радуги" или "Полдень XXII  век" Стругацких.
            Это общество будущего (коммунизм, а что же еще?) представлялось справедливым, чистым, честным, устремленным к решению планетарных проблем. Где-то за кадром (за абрисом книги) оставались проблемы людских пороков, таких как жажда власти, стяжательство, гордыня, насилие (его не было вообще в этих книгах), грязной работы (все делали машины), природного неравенства людей. Это последнее преодолевалось звучной формулой коммунизма: от каждого по способностям – каждому по потребностям. Эти потребности в будущем разумно ограничивались самими высоко моральными людьми. Ресурсных ограничений не существовало, во всяком случае, в книгах.
            Спросите любого мальчишку шестидесятых годов, восхищение идеями коммунизма, с которыми мы тогда были знакомы по этим книгам, было всеобщим.

            Но за окном была другая жизнь. Где-то, кажется, в 1962 году, в СССР разразился какой-то кризис с хлебом. Меня ежедневно посылали на велосипеде объезжать все булочные нашего маленького города в Калининской области (ныне Тверская губерния) в надежде достать пару буханок хлеба (столько давали "в одни руки"). Без хлеба и свой огород или куры не решали проблемы питания. Доставать удавалось не каждый день.
            А возвращаясь из изматывающей физически и морально (безрезультатное  стояние в длинных очередях) поездки, можно было вновь открыть роман "Туманность Андромеды" Ивана Ефремова о светлых и красивых людях, о полетах в космос, о какой-то планете, далеко отсюда, где коммунизм уже построен.

****

            Коммунизм (и даже социализм как его начало) так, как это представлялось в утопиях всех времен и народов, был – скажу еще раз - привлекательным обществом: в нём хотелось жить. Но, оглядываясь вокруг, мы видели совсем другое. И это другое почему-то называлось тем же словом. С этим приходилось мириться: есть социализм, что в книжках, светлое и чистое общество освобожденного труда и есть то, что за окном: принуждение, бедность, тирания и беспросветность.

             Европейские идеологи не называют свои теории, модели и принципы социализмом. Уж очень неприятные коннотации это слово вызывает у людей моего поколения. Они называют свою идеологию либерализмом. А государство, которое им представляется как идеал, не называется социалистическим или коммунистическим. Оно называется "Обществом всеобщего благоденствия" или "Социальным государством".

             В самом либерализме невозможно найти хотя бы 10 отличий от того социализма, что нам преподавали в институте под названием "научный коммунизм". Равенство, братство, отсутствие дискриминации, интернационализм, любовь к общественно полезному труду. Все это преподается в шведских, норвежских или французских школах точно так же, как это учили мы. Но наш умозрительный социализм разбивался в пух и прах при выходе на улицу. Европейцам много легче: благодаря мощному экономическому фундаменту, построенному в послевоенной Европе, на основе, кстати, развитого капитализма, европейский либерализм выдержал испытание улицей.
            "Бытие определяет сознание". Эта краткая  формула материализма в сниженном, профанированном смысле употреблялась нами для объяснения краха умозрительной, теоретической модели социализма при столкновении с бытием.
            Европейское бытие, начиная с 80 годов, не противоречило либеральному европейскому сознанию. 
            Европейский Союз также, как когда-то Советский Союз, строит социализм. Это вторая попытка в истории. Но на этот раз социализм принялись строить не в отсталой стране на окраине Европы, а в наиболее развитых экономически странах, как этого и требовали основоположники учения.  

****

            Безусловно, европейское (вообще западное) общество  находится на более высоком эволюционном уровне развития, чем остальной мир. И это, в первую очередь, многое говорит  о той системе ценностей, что общепринята в странах ЕС. В частности,  никакой дискриминации, толерантность, принятие различий, их сосуществование. В этом реализуется основной коммунистический принцип - равенство всех людей. Далее, поддержка слабых, то есть множественные формы социальной защиты, бесплатные или сильно субсидированные обучение, включая высшее, медицина, а для совсем неимущих и жилье. А тем, у кого нет доходов, полагается пособие на жизнь, для жизни достаточное. Отсюда уже не так далеко до реализации коммунистического положения: "каждому по потребностям", так как первый этап, минимальные потребности каждого человека в Европейском Союзе уже обеспечен.

 Недавно в Швейцарии (стране прямой, а не парламентской, демократии) провели референдум, на котором населению предлагалось пойти (или не пойти) еще дальше: обеспечить средний уровень потребностей каждому человеку. Предлагалось выдавать каждому взрослому гражданину сумму в 2500 евро (что примерно равно средней зарплате во многих европейских странах) без каких либо его обязательств по отношению к общественно-полезному труду (отдельно предлагалось пособие на детей). Инициаторы референдума утверждали, что высокий эволюционный уровень населения и естественная (при коммунизме?) потребность в труде не изменит к худшему экономическое положение страны.
           Идея населением одобрена не была: видимо народ в целом видит проблему в менее оптимистическом свете, чем инициаторы референдума.

 Такое состояние общества предполагает в своих гражданах действительно высокий эволюционный уровень, истинное принятие этих (и иных, еще не перечисленных здесь) общественных ценностей и добровольный отказ от значительной части личных благ в пользу поддержки высокого уровня социальной защиты и коммунистического распределения (то есть, распределения по потребностям). 
            Для нормального функционирования такой модели государства многие европейские страны облагают своих граждан и свои предприятия высокими, порой огромными, налогами.

             Подоходный налог в некоторых европейских странах превышает 60%, во Франции в какой-то момент он доходил до 75%. Налог с прибыли предприятий выше 35%. НДС часто выше 20% и достигает даже 25% .

            Общество, со школьной скамьи, с домашнего воспитания осознанно выбирающее коммунистический путь развития (социальное государство, общество всеобщего благоденствия – назовите, как хотите), никогда не протестует против такой политики. Более того, граждане, в основном, высказываются в поддержку высокого налогообложения в сочетании с высоким уровнем социальной защиты.

 Все французские забастовки, например, проходят под двумя основными лозунгами: меньше работать и больше получать "по потребности", то есть через сети социальной поддержки: медицина, образование и так далее. Рабочая неделя сократилась уже до 35 часов.

             Одновременно меняется характер производственных отношений. Запрета на частную собственность на средства производства в Европе, конечно, нет, но значительная доля государственных корпораций показывает нам иной, более мягкий, путь отказа от традиционного капитализма (который ныне в кругах социал-демократов, этих новых коммунистов, почему-то стыдящихся такого определения, принято называть "свинским"). Количество корпораций с мажоритарным или миноритарным участием государства и их доля в ВВП страны постоянно растет. Данные об этом можно найти в этой статье.  В Германии, например, это доля уже  равна 54% ВВП. То есть, экспроприация собственности в России 1917 года была, очевидно, лишней. Существовал другой путь, постепенно приводящий к тем же результатам. 
            Аккумуляция в руках государства значительных средств увеличивает его возможности по их распределению и влиянию на каждого человека в стране. В обществах всеобщего благоденствия так же, как при том социализме, что нам знаком по жизни в СССР,  люди постепенно привыкают получать основную часть благ от государства. Человек чувствует свою зависимость от него (мысленно начинает произносить это слово с большой буквы), гордится им и прославляет его.
         Но кто платит, тот и заказывает музыку.
            Государство при коммунизме, согласно теории Маркса и Энгельса должно исчезнуть (нам, правда, всегда трудно было понять именно этот момент теории). Но вот при продвижении к коммунизму оно максимально усиливается, как это  следует из сталинской теории построения социализма. Вот именно это сталинское положение нам казалось абсолютно "притянутым за уши", пригодным лишь для оправдания репрессий. Но, как ни странно, это положение блестяще подтвердилось.
          Так как социализм строится в европейском супер государстве (ЕС), а не в отдельно взятой стране, все больше полномочий в рамках Европейского Союза передаются Еврокомиссии и ее органам. Централизация и консолидация интересов необходима при построении социализма. Это тот же самый путь, что был намечен партийными съездами в Советском Союзе еще в тридцатых годах прошлого века. Примерно тогда Сталин и озвучил этот тезис об усилении роли государства по мере построения социализма.

              Кстати, министры Европейского Союза, так же, как когда-то, министры Советской России, называются комиссарами. Звучит – волшебно, не так ли?

Много информации о функционировании Европейских органов власти можно найти в лекции Владимира Буковского о Евросоюзе.
           Массированная регуляция, необузданное законотворчество, постепенное ограничения суверенитета государств Евросоюза (республик, в терминологии СССР) - явления свойственные процессу усиления государства при социализме по мере его продвижения к коммунизму.
         Буквально на днях, Еврокомиссия грубо одернула члена Евросоюза Ирландию за ее налоговую политику по отношению к иностранным (неевропейским) компаниям.

             Ирландия установила низкие налоговые ставки корпорациям, обещающим создание в стране большого числа высокотехнологичных рабочих мест. Apple, Google, Microsoft, Oracle и другие компании создали в Ирландии сотни тысяч рабочих мест в сфере High Tec. Довольны обе стороны, Ирландия не платит пособия по безработице и создает в стране современный потенциал роста, корпорации экономят на расходах. Все сделано в соответствии с ирландскими законами.
          Не довольна только Еврокомиссия. Это, безусловно, новый шаг на пути централизации власти и консолидации интересов, еще вчера, абсолютно непредставимый.

Следующий текст можно  было бы рассматривать как типичный анекдот в стиле популярных в семидесятые годы в СССР анекдотов "армянского радио". Но, как и тогда, информация точна и изюминка схвачена удачно.

             Почему Британия вышла из ЕС
           Теорема Пифагора - 24 слова
            Отче Наш - 66 слов
            Закон Архимеда - 67 слов
            Десять заповедей - 179 слов
              Декларация независимости США - 1 300 слов
            Правила ЕС по продаже капусты - 26 911 слов

 И еще один аспект социализма.
           Конкурирующие, негосударственные, институты общества, например, семья или религия, существенно ослабляются. При социализме государство конкуренции не терпит.
            Вы ведь помните лозунг развитого социализма: общественное выше личного. А семья – это личное. Всякий социализм, и европейский тоже, ставит своей задачей примат общественных ценностей над личными, прежде всего, над семейными и религиозными.

 Впечатляющий пример борьбы социалистического государства с семьей можно найти в статье о положении семьи в Швеции. В моей статье о Норвегии (Общество всеобщего благоденствия) можно также найти материал о том, как это выглядит там.

 Дела с религией не лучше. Во Франции, как и полагается при социализме, национальной религией является атеизм. Католические храмы идут под снос как "нерентабельные". Множество разрушено уже в этом тысячелетии, а в настоящее время подготавливается снос еще 2800 католических храмов (конкретная информация из израильской газеты "Вести").
          Нерентабельные храмы! Прекрасное выражение! Ничуть не хуже знаменитого ленинского: религия – опиум для народа!

 В Норвегии, пошли по другому пути.  Храмы там тоже явно "нерентабельные". Их посещают не более двух процентов населения страны. Поэтому ли, или по иной причине, но церковь взята в Норвегии на содержание и под полный контроль государства. Не только пасторы назначаются государством (в том числе женщины!), но и бюджет, и церковный устав утверждается парламентом. Другими словами, церковь вновь присоединена к государству, на это раз в качестве отдела министерства культуры.

 Так выглядит реальный социализм сегодня. Вторая попытка.

У Фридриха Энгельса было в учении одно базовое требование: равенство уровня экономического развития стран, участников социалистического союза (супер государства). Это теория.
            Что будет на практике, если это положение Энгельса нарушить?
           Пример появился после серьезного расширения Европейского Союза на восток.
           Согласно уставам супер государства, в рамках ЕС необходимо обеспечить всем гражданам Союза равенство, то есть приезжая в Швецию или Великобританию гражданин Румынии или Польши должен пользоваться теми же правами, в первую очередь, экономическими, что и уроженцы страны. Так было в СССР, при переезде из Молдавии в Армению у человека сохранялась та же пенсия и те же пособия. Отношение к человеку в модели социального государства (социализма) требует универсальности.
            В Англии уже проживает примерно столько же поляков, сколько в Варшаве. Уровень жизни в Польше и в Соединенном королевстве все еще существенно отличен. Поэтому британцам платить пенсии и пособия миллионам восточноевропейских граждан, к тому же отбирающих рабочие места у местного населения, стало накладно и неприятно. Тогда, в соответствии с желаниями значительной части населения, и был назначен референдум о выходе из ЕС.

  Многие думают, что выход Великобритании из ЕС был продиктован проблемой мигрантов. Это не так. Великобритания добровольно пустила в свою страну мигрантов в большей пропорции, чем другие страны Европы, приняв почти всех желающих из зоны британского союза. Им эту политику никто  не навязывал. И, кстати, она начала этот процесс еще задолго до вступления в ЕС.

                А вот требование равенства уровня экономического развития стран, участников социалистического союза было нарушено. Вот и происходит "перетекание". Вот и кризис. Вот и Brexit.  

            Но и любой человек, попавший законным образом на территорию ЕС, достоин тех же условий, что и коренной швед, британец  или немец в своих станах или в ЕС вообще.

            Но если в мире есть такой оазис социализма, то есть первой стадии коммунизма, как Европа, то совершенно ясно, что люди, живущие в странах, где ситуация далека от этого, начнут свой путь туда, к светлому будущему всего человечества, существующему уже сейчас где-то там на другом континенте. Социальные сети сделали доступной в остальном мире информацию об этом чуде.
            В мире, где глобализация стала реальностью, также как и в природе, действуют закон сообщающихся сосудов.

            Классики социализма и коммунизма, например, все тот же Фридрих Энгельс ("Принципы коммунизма", 1847 год) утверждали, что построение социалистического общества в одной стране невозможно. В качестве причины они (уже тогда!) видели глобализацию. Энгельс уверял, что как минимум, Англия, Америка, Франция и Германия должны прийти к социализму одновременно. Однако для Энгельса, как и для Карла Маркса, мир кончался на Cabo da Roca – самой западной точке Европы (Португалия). Дальше только море, как написано на стелле в этом месте. Во времена Фридриха Энгельса нельзя было и помыслить о перемещении таких масс с окраин цивилизации в метрополию. Кстати, и окраины эти полностью контролировались тогда европейскими государствами по колониальной модели.

 Ленин вынужден был дезавуировать этот тезис, и объявить, что "построения социализма в одной стране возможно", для того, чтобы не лишать народы СССР энтузиазма, надежды и поддержки. И хотя Россия не была передовой страной, но отгородить свою территорию от внешнего мира посчитала необходимым уже в 1926 году. Так родился железный занавес. Он, однако, играл двоякую роль, на тот случай, если социализм не окажется привлекательным обществом, следовало защитить страну от "разбегания" населения. Эта вторая причина, стала основной, в соответствии с достигнутым результатом.

            Принцип был верен, глобализация представляла опасность, поэтому Энгельс подчеркнул необходимость пресечь внутри-европейские миграции (включая и Америку, естественно). Принцип верен и сейчас, только география изменилась.

            Мир за пределами ЕС включает не только Норвегию или Швейцарию. Он включает еще и Ближний Восток, Азию, Африку, Латинскую Америку и, кстати, Китай, Индию и Россию. И там, в большинстве стран, ничего этого нет. А во многих - нет совсем ничего. Нет бесплатной медицины (часто никакой нет), нет никаких пособий, нет бесплатного образования за пределами начальной школы, нет бесплатного жилья, нет органов опеки, нет, в конце концов, заботливой Еврокомиссии (со строгими правилами продажи капусты). И вот, все те, кто морем и по суше добираются до "земли обетованной", рассчитывают получить все это сразу. Так сказать, по модели – все включено. Таким образом, Европа становится донором для всего остального мира. Это - неизбежное следствие.

Впрочем, какой-то "забор" существует, есть визовый режим, и какая-то охрана внешних европейских границ. Но "дыр" в нем очень много, и главная из них – протяженное морское побережье Европы.
           Конечно, это далеко не сталинские "рубежи".

 Руководствуясь хорошими побуждениями и не анализируя прагматически возможные последствия, европейские страны поддержали народные восстания в ряде стран Ближнего Востока, объединённые общим названием "арабская весна". В результате оказались уничтоженными факторы, сдерживающие потоки мигрантов "с той стороны забора".
            Дело в том, что социализм и либерализм рассматривает свои идеологические принципы, как высшие ценности, превалирующие над всеми остальными. Коммунистическая идеология не имеет цены и не может быть опровергнута экономическими факторами или факторами безопасности.

 В соответствии с идеологией либерализма (как и социализма) человек человеку друг, товарищ и брат. Потому мигранты должны быть приняты, как братья, получить ровно тот же самый уровень социальной защиты, к тому же воспользоваться так называемой корректирующей дискриминацией, то есть получить определенные преференции. Пока речь шла об узеньком ручейке, проблемы с абсорбцией низко-эволюционного контингента не возникало, а точнее, эти проблемы, там, где они возникали, имели минимальное влияние на общество в целом. Действительно, из районов-источников прибывают люди, эволюционный уровень которых намного ниже. Им не знакомы те базовые понятия, которые уже четвертое поколение европейцев считают своими. Им чуждо понятие равенства: гендерная и религиозная дискриминация являются основой их морали, идеи взаимопомощи действуют только на племенном уровне (на арабском это называется "хамула", то есть семья в очень широком смысле), иждивенчество и поощрение всякой "халявы" считаются нормой.  Религиозные установления (как идущие от Бога или его пророка) для них важнее конституции страны и превалируют над любым законодательством. Бытовая культура чрезвычайно низка, уровень насилия непредставимо (для европейца) высок.

Либерализм, как и вообще левая идеология, в своих идеях ориентируется на наиболее благоприятный путь развития, на наилучший вариант будущего, на наименьшее сопротивление среды и обстоятельств. Это, так сказать, оптимистическая  идеология. Если же действительность не совпадает с прогнозами, то, как говорится, тем хуже для этой самой действительности. Коррекция курса всегда была слабым местом левых, прежде всего, по идеологическим причинам.
            И вот сейчас для Европы наступил сложный этап. Огромное количество мигрантов прибыло на континент. Прибыло и продолжает прибывать (потенциал миграции в Европу оценивается аналитиками в огромную цифру, около ста миллионов). А тут вдруг обнаружилось (вот уж действительно, вдруг), что второе поколение когда-то прибывших граждан не оправдывает прогноза по неизбежному подъему их эволюционного уровня.  Проблемы так многочисленны, причем возникают практически повсеместно, что не заметить их или замолчать, снять с общественной повестки дня уже невозможно. Все это вместе, в соответствии с законами диалектики (в частности, о переходе количества в качество), вызывает противоречия в столь перемешанном населении, и, даже, конфликты. И как нас учили в курсе диалектического материализма, новое качество возникает внезапно. В данном случае, исторически внезапно, то есть в очень короткие сроки.
           Буквально – за один год.
            Действительно, и по опросам общественного мнения, и по поведению граждан, и по результатам демократического волеизъявления (выборы, референдумы) мы видим недовольство, протестное голосование, разочарование. Мы слышим упреки властным структурам, которые, как это и свойственно левой идеологии, действительность не принимают. Нам кажется, что речи президента Франции, канцлера Германии или премьер-министра Бельгии после очередного террористического акта (ну вы, помните этот пафос: "нас не заставят изменить нашим принципам!") - это непонимание происходящего. Нет, это его неприятие, это призыв к своим гражданам, это даже мольба: продолжайте жить в той виртуальной и красивой реальности, что соответствует прогнозу развития континента.
            Жалко терять столь впечатляющие достижения. Действительно, как хорошо все шло! Уровень жизни рос, государства в ЕС неизменно укреплялись, Еврокомиссия стала настоящим и решающим органом власти (по типу Совета министров СССР и Политбюро). Очередь желающих вступить в ЕС непрерывно росла!
           Уже пора было начинать строить дворец Советов для ЕС!

Дворец Советов. Это, по проекту, монументальное сооружение рекордной для тех времен (30-е годы прошлого века) высоты, увенчанное тридцатиметровой фигурой основателя СССР. Он должен был быть построен в центре Москвы. Там, по смелым прогнозам коммунистов, в состав СССР когда-нибудь должна была быть принята последняя в мире республика, завершив построение единой планетарной коммунистической цивилизации.

Самая большая опасность для идеологии либерализма сегодня – это снижение эволюционного уровня населения. Потому что, как это не раз подчеркивалось в нашей социалистической реальности: задача воспитания нового человека - есть важнейшая задача построения коммунизма. Мы над этим посмеивались, а это правда.
          Снижение эволюционного уровня населения действительно будет большим шагом назад: шаг в сторону индивидуализма, шаг назад от уже достигнутой точки развитого социализма с вполне человеческим лицом.
          Сегодня для Европы, для идеологии либерализма, возникла трансцендентная проблема (то есть проблема, не имеющая решения в рамках данной идеологии): для сохранения высокого эволюционного уровня населения необходимо срочно ограничить приток низко-эволюционного контингента и, возможно, даже попытаться часть его вернуть обратно, так как пропорции в ряде стран, безусловно, нарушены. Но подобное действие само по себе выходит за рамки той морали, что уже привита обществу. Поступая так, государство говорит своим членам, что идеи равенства и братства, заложенные с детства в фундамент европейского мировоззрения, имеют ограничения в применении! Не все люди равны и не все люди братья! Не всех следует пускать в наш хорошо устроенный мир, иначе станет хуже наша собственная жизнь. Но забота о собственных интересах в ущерб общечеловеческим противоречит постулатам социализма и либерализма. Подумайте, европейские страны даже разрешили своим судам судить все человечество, то есть рассматривать дела о преступлениях (любых), совершенных за пределами ЕС! Это применение универсальной общечеловеческой морали ко всем людям земли, это претензия на собственный высочайший моральный уровень. Это ли не воспитание планетарного сознания? А тут – ограничения на прием бедных и несчастных людей, в массе своей вообще бегущих из зоны боев (что, кстати, не должно быть обязательным условиям для приема). Как это совместить? И как это объяснить школьнику, будущему гражданину Европы?
            Оказывается, нужно создать европейские пограничные соединения, морской патруль для задержки и отправки судов обратно. Нужно заплатить Турции для того, чтобы она взяла на себя неприятную для европейского сознания работу по сдерживанию потока людей, ищущих лучшей жизни! Но такие действия государства – это прецедент, это пример, это намек. Потому что действовать на личном уровне так, как поступает государство в своем пространстве, это значит отказаться от равенства и братства с мигрантами, отказаться от их приятия, ограничить их соседство и общение, так же осуществлять политику сдерживания на уровне города, квартала, своего дома. Что, кстати, и происходит.
            В бочку меда налили пару ведер дегтя. И правда, испытывать чувство равенства и братства ко всем, можно только, если ты не опасаешься что "брат" твой не обокрадет тебя, не изнасилует твою жену и не поднимет  на тебя руку. То есть для этого нужно быть твердо уверенным, что ты имеешь дело с таким же, как ты. А способность высоко моральных европейцев извинять, объяснять и оправдывать ужасные поступки мигрантов тоже ограничена. В какой-то момент в обществе начинает проявляться тенденция отказа от этого. Примеров в интернете полно, например, в Великобритании количество преступлений против эмигрантов на почве ненависти к ним за год выросло на 42%.
           Без воспитания нового человека социализм быстро превращается в общество принуждения. Поэтому регресс человеческого материала есть серьезная утрата достижений либерализма и серьезная опасность для европейского социализма.

 Вот и получается, что снижение эволюционного уровня европейцев есть неизбежный процесс, вне зависимости от того, будут ли они продолжать массированный прием  мигрантов или же будут его существенно ограничивать.

 Создание системы социальной поддержки населения недостаточно. Такая система существовала в Европе уже в начале прошлого тысячелетия, при римском императоре Августе. Население получало "хлеб и зрелища", а также другие необходимые для жизни элементы. Основанная на эксплуатации рабов и покоренных территорий экономика это позволяла. Но без высокого эволюционного уровня это не стало тем обществом, в котором хотелось жить.

 Удастся ли вторая попытка? Не развалится ли Европейский Союз? Не последует ли за Brexit  еще какой-нибудь exit? Не превратится ли Еврокомиссия в супер бюрократию рекордно мирового уровня? Хватит ли Европе ресурсов для "распределения по потребностям" или отток капиталов и предприятий в Китай и Индию, а талантов в США, Австралию и Канаду, разрушит экономическую основу нового социализма?
            Судите сами.
            Но, во всяком случае, чтение классиков философии коммунизма оказалось не бесполезно. И можно только сокрушаться, что этого, видимо, не сделали руководители Евросоюза. Все же, начиная какой-то проект, тем более, вторую попытку, неплохо изучить теорию и предыдущий опыт.

     Август-сентябрь 2016
     Иерусалим