Это небольшое эссе явилось к жизни по двум причинам, во-первых, автор лично в 1990 году поднялся по этой лестнице и в настоящее время отдыхает на одной из её ступенек, пытаясь одновременно разглядеть, куда ведут те, на которые он ещё не ступил. Во-вторых, двумя годами позже известный астролог и философ Авессалом Подводный издал свою книжку "Каббала чисел", значение которой для понимания того, что происходит в жизни вообще, автор не способен переоценить. Скажем так. Таким образом, эссе является попыткой практического применения мудрых мыслей к определенной области с целью объяснения действительности (без всякого намерения её переделать).

Приведенные курсивом в начале каждой главы тексты взяты из этой книжки А.Подводного и представляют собой краткие кабалистические интерпретации первых десяти чисел натурального ряда. В конце концов, как сказал один великий математик, Бог создал человека и натуральные числа, а все остальное - дело рук человеческих.

Когда решение принято, чувствуется значительное облегчение. Непонятно, что будет, что из всего этого выйдет, но это как-то менее важно. Это может повести вперед и отбросить назад (хотя часто представления Бога и человека о том, что такое "назад" и "вперед" не совпадают). Все сборы, продажа вещей, уход с работы, прощания - все это уводит нас уже в следующий этап, а здесь на этапе Единицы ещё ничего не произошло, но есть ощущение грядущих огромных перемен, возможно новых удач, страх перед неизвестностью. Это - потенциальность.

Многие с удовольствием задерживаются на этом этапе. Ещё ничего не случилось, не потеряно и не приобретено. Можно долго медитировать на этом.

- Вы едете?

- Едем, едем, - еще ничего не сделано, не назначены сроки, но так хочется получше прочувствовать эту потенциальность первого этапа.

Вообще, этапы не следуют строго один за другим, не кончаются чертой и не начинаются по свистку. Жизнь и все процессы в ней носят волновой, а не корпускулярный характер, и мы никогда не можем сказать, где в точности кончается одна волна и начинается другая, не чувствуем, как волны накладываются одна на другую, интерферируют. И потому не можем точно и однозначно определить для себя, где, на каком этапе сейчас этот процесс. Но основная мелодия каждого периода в жизни нашим чутким внутренним ухом слышится всегда.

Итак, мы решили ехать. Я точно помню этот миг, вершину этого этапа. После долгих разговоров вдвоем с женой, после моря сомнений и попыток взвесить все "за" и "против", после принятия решения заказать вызов однажды пришло странное, почти мистическое мгновение: внутри все как-то оборвалось, так бывает, когда летишь вниз на американских горках, и я понял: все! - эта жизнь закончилась и начинается какая-то другая. Весь вечер я был сам не свой, не мог найти себе места, хотелось плакать, ночь прошла почти без сна. Утро принесло новое и странное ощущение, что впереди еще много лет сознательной жизни, и даже не меньше, чем позади, и, кажется, сознательнее. И я, сейчас, стою у истока этой новой жизни, и мне творить её самому, с открытыми глазами выбирая место своего второго рождения и среду. Так, видимо, проявились в моем внутреннем мире творческие потенции Единицы.

Все действия, которые мы совершаем по реализации принятого решения, резко отделяют нас от социума. И это не важно, когда вы это делали, тогда в тоталитарные 70-80-е годы, или в благополучные демократические 90-е. Вы подавали заявление об уходе или вас увольняли, вас подвергали общественному осуждению и тайной зависти или общественной зависти при тайных чувствах совсем иного рода. Мир делился сразу на тех, кто едет и не едет, и общение со вторыми постепенно приобретало некоторую неестественность. Так работает отрицание двойки. Вы уже не там, не с ними, не их будущее будет вашим, а со многими из них вы не увидитесь никогда. При самых благоприятных обстоятельствах возникает какое-то отчуждение, а во времена не столь отдаленные антагонизм этого этапа каждый отъезжающий отлично чувствовал на себе. Среда тогда становилась ощутимо агрессивной и жесткой: кто-то переставал здороваться, кто-то переходил на другую сторону улицы, завидев вас.

Все это режет вас по сердцу и, как морфий к тяжело больному, приходит к вам розовое ощущение будущего. Хочется верить, что то, что делается - правильно. И инстинктивно начинает отрицаться прежняя (и еще пока нынешняя) жизнь. Вытаскивается все плохое, что есть или было, принимаются близко к сердцу самые мрачные прогнозы относительно места, которое покидаешь. Здесь плохо (мне) - там (мне) будет хорошо. В выраженных случаях слово "мне" исчезает из контекста. Таково свойство Двойки - противостояние. Думается, что если резко развернуться и смотреть только вперед, то будет легче реализовать потенции принятого решения. Линейность, одномерность восприятия мира, в котором (возможно) есть и иные измерения, не ощущается. Все "или-или". Или одна Родина, или другая, или вперед смотреть, или назад.

Аэропорт Бен-Гурион, жара, вновь какие-то чиновники, и хотя суеты тоже много, но чиновники не выглядят злыми. Красивая дорога в Иерусалим, я до сих пор так люблю по ней ездить. Какая-то пустая квартира, воспринимаемая положительно, жена, сонные дети и ни на миг не забываемое ощущение "Я это сделал!". Ох уж эта магия поляризации! Двойке всегда кажется, что она и исчерпывает потенции Единицы.

Переезд - это отъезд плюс приезд. И приезд несет столько же чувств, но с обратным знаком. Магнит с его двумя полюсами тоже символизирует Двойку, и если все плохое притягивалось к одному полюсу, то все хорошее - к другому. Конкретные события соответствуют времени, но сюжет неизменен. Я помню шок детей после первого посещения супера, их восхищение ребятами в солдатской форме и с автоматами через плечо (Ливан и Газа, три года пота и криков сержанта еще впереди), и многое другое. Я помню свое удивление Солнцем в ноябре и декабре, в моей новой стране, стране вечного лета. И автобусы, которые ходят строго по расписанию. И банк, мне почему-то так нравилось туда ходить. В среде открывается много нового и общее впечатление, создаваемое именно мелочами, имеет розовый оттенок.

Эти смены состояния очень болезненны и каждое из них во внутренней реальности человека очень неустойчиво, хотя с точки зрения внешнего наблюдателя ситуация выглядит как раз очень устойчиво, все же маятник привязан на веревке и в третье состояние перейти не может.

Второй этап в принципе дисгармоничен, и его дисгармония не может быть преодолена в рамках этого этапа. Его можно смягчить, но разрешить противоречия Двойки, оставаясь в её одномерном пространстве нельзя. Для этого надо перейти на следующий этап. Так ощущение двухполюсности существования, с определенным напряжением в пустом пространстве между полюсами, знакомо даже тем, кто прошел наиболее благополучную абсорбцию.

Все постепенно как-то устраивается. Все меньше беспокоит то, что осталось там. Меньше свербит, связи слабеют, постепенно перестают писать все, даже лучшие друзья, оставшиеся там, кляня себя за лень, успевают прислать что-то на пару страниц лишь ко дню рождения. С другой стороны, события здесь требуют все больше повседневного внимания. Прошла пора розового тумана, некогда больше глазеть на супер, надо учиться покупать. Нельзя долго получать удовольствие от наличия чековой книжки и кредитной карточки, надо научиться хранить и тратить деньги, а главное, зарабатывать их. Все это трудно и непривычно, но зыбкость и неустойчивость, так характерная для предыдущего этапа, проходит.

Россия со всем твоим прошлым медленно покрывается туманом нормального цвета. Постепенно начинает пригождаться твой прошлый опыт и знания, квалификация или просто умение работать и мотивация, выработанные там. Так перекидывается мостик между "там" и "здесь", между прошлым и настоящим в твоей жизни, и совершается синтез. Ты оказываешься на третьем этапе, этот этап очень устойчив, символом Тройки является треугольник, структура на плоскости крайне устойчивая и жесткая.

В реальности самого человека этот этап очень гармоничен. Он активно живет, устраивается и прогрессирует на работе. Вместе с интересом к продвижению приходит необходимая потребность в изучении окружающего пространства, то есть страны и её языка, законов и правил, что никогда не происходит на предыдущем этапе, с точки зрения которого, окружающая среда имеет либо розовый, либо черный цвет, подробности её не столь интересны и не изучаются. На этом этапе заводятся первые (полезные) связи в среде, покупается автомобиль, намечается к покупке или покупается квартира. Письма друзьям начинают отличаться "объективностью", когда отчетливо (в меру способности человека), описываются плюсы и минусы, проблемы и методы их решения. Возникает странное ощущение, будто ничего не изменилось: вместо одних плюсов - другие, вместо прежних минусов - новые. А суть одна, надо прорываться, толкаться локтями, приспосабливаться и сотрудничать. Быть хитрым и умным, скрывать свои мысли и чувства - слабое ещё знание языка облегчает это. Это еще не абсорбция, но уже адаптация.

На этом этапе баланс отношений с окружающей средой отчетливо выдерживается в пользу индивида. Его девиз - получать из среды все, что можно, и это рассматривается как естественный и справедливый процесс. При этом не только сам человек несколько меняется, приспосабливаясь, но и окружающая среда слегка им как бы корректируется с целью лучшего её усвоения. Например, de facto перестраивается институт банковских гарантов, отчетливо мешающий нормальному потреблению, а также ряд других элементов в среде, в которой возникает привычный "русский" сервис, в рамках которого на базе знакомства, рекомендаций или без них (рыбак рыбака видит издалека) предоставляются нормальные услуги, без излишнего усложнения процесса бюрократией (выписыванием счетов и т.п.). Характерное внутреннее чувство, когда находишься на этом этапе: уверенность. Ты просто кожей ощущаешь это, несмотря на проблемы, к решению которых, пусть в трудной борьбе, ты готов. Многие остаются на этом этапе долго, устраиваясь и счастливо игнорируя окружающее пространство, во всяком случае в той его части и в тех его проявлениях, что не связаны непосредственно с процессом потребления. При большом потоке, эмигрантская среда в целом в определенный момент начинает хорошо описываться в терминах этого этапа, что рождает известные стигмы в израильском обществе. Создается инфраструктура по поддержке законных требований Тройки, например, русские магазины и рестораны, радио и газеты и многое другое. Эта инфраструктура тоже развивается, постепенно меняя свой характер и отвечая новым потребностям общины, здесь важно подчеркнуть время и движущие силы её возникновения.

Самодостаточность и замкнутость Тройки, её уверенность, вызывают в среде сложную смесь чувств, компонентами которой являются восхищение и зависть ("вы посмотрите, как эти русские устраиваются!"), гнев и страх перед её "вампиричностью" ("явились эти русские и все у нас забирают").

На этапе Тройки маятник, так дискомфортно менявший свое состояние, уже больше не беспокоит. Этап прагматичен, и вопрос, "где лучше?" неактуален. Надо действовать, чтобы мне было лучше здесь, где я уже нахожусь. Те, кто добрались до Тройки, уже не возвращаются в Россию. Это возможно только с предыдущего этапа. Можно еще, столкнувшись с проблемами Четвертого этапа, рвануть в Канаду (если позволяют обстоятельства), но большинство, добравшихся до Тройки, все же отвергнут эту мысль. Прагматизм этого этапа и живой (и болезненный) опыт первых двух этапов, заставляет всерьез взвешивать возможность и желательность нового Начала.

Абсорбция в действительности начинается с этого этапа. Именно на нем происходит соприкосновение, скорее столкновение с чужой культурой, ментальностью, обычаями, традициями. И результат заранее неизвестен, потенциал абсорбции существует, но по сути еще не проявлен.

Этот этап может начаться с попытки пожилой пенсионерки заставить подростка снять ноги с сидения автобуса. Это её, столь естественное замечание, на его столь дикое (в её реальности) поведение, вызывает в нем тоже совершенно естественное непонимание и неприятие столь жуткого и тоталитарного ограничения его свободы. Символом Четверки является перекресток, по которому мы не знаем правил проезда. Столкновение неизбежно.

Он может начаться с откровенных предложений привлекательной женщине от хозяина, начальника или даже просто сотрудника. Предложений, на которые нормальная израильтянка нормально отреагирует (согласится, если это её устраивает, пошлет подальше, если нет, подаст жалобу в инстанции, если хочет последовательно искоренять зло и поднимать этику социума). За этим нормальным процессом поиска сексуального партнера в подавляющем большинстве случаев не последует ничего. Я был невольным свидетелем потрясающего диалога на эту тему: когда в ответ на "гнусное предложение", женщина спокойно ответила: нет, сейчас не хочу. А на вопрос настойчивого идиота: "А когда?" был дан уничтожающий ответ: "Когда захочу, я сообщу, причем тому, с кем захочу." Инцидент был исчерпан. Не было ни санкций, ни преследований. Кандидат отправился на обследование иных движущихся целей, понимая, что усиление давления может быть опаснее для него, чем для неё. Как реагируют наши милые женщины? Прежде всего - страх. Страх ужасных последствий отказа, потери работы, личного преследования, мести. Все это существует во внутренней реальности нашей милой дамы, столкнувшийся с абсолютно "ни в какие ворота не лезущим" фактом. В реальности сексуально невоздержанного аборигена при этом действует принцип петуха, бегущего за курицей с той же целью: "Не догоню, так хоть согреюсь".

- Что ты хочешь, это Юг, - как заметила одна девушка (видимо уже прошедшая этот этап) - здесь все чувства ярче и проще.

Символом Четверки является крест: распятие духа в материи, т.е. одухотворение неподготовленной материи. Мы вступаем в игру, не зная правил, а точнее, будучи уверенными, что в неё играют также, как там.

Этот этап может начаться с грустных ночных слез сотрудницы Московской редакции, уже устроенной здесь, с работой, квартирой, не очень хорошей, но все же не коммунальной, о тех каждодневных разговорах и обсуждениях, на таком высоком (главное понятном) уровне в сравнении с каким-то пустым трепом (и полу непонятном, по сути) своих новых коллег по спокойному государственному учреждению. Кажется, что на этом жутком уровне я застыну теперь навсегда. По 9 часов в день, каждый день, каждый месяц, каждый год. Четверка символ тюремной решетки. Форма уже проявлена, материализована, а дух не проявлен, потому форма представляется ему тюрьмой.

- Сколько вы уже здесь отбываете, - спросила меня как то одна очень приятная интеллигентная дама.

Есть люди, так и не вошедшие в этот этап. Они живут счастливо, премило игнорируя непонятных им аборигенов, как раньше, там, игнорировали людей не своего круга, не говоря о всяких хамах и хулиганах. "Видишь пьяный - отойди" - принцип, позволяющий долго сохранять замкнутость и иллюзию безопасности. Итак, либо мы идем на контакт, и тогда - все мучения четверки: и крест, и тюрьма, и перекресток, либо, сколько это возможно, нет.

Но это, и только это, есть начало абсорбции. Четверка как сумма Тройки и Единицы дает нам возможность начала абсорбции, выхода на следующий уровень (Единица) ценой разрушения гармонии нашего существования на предыдущем этапе.

С другой стороны, обойти этот этап нельзя. Он хоть и мучителен, но конструктивен. Большинство людей, к сожалению, не склонно внимательно изучать среду, если она не агрессивна. Поэтому столкновения и препятствия приучают нас быть внимательными. Мы начинаем видеть различия, гипотеза "что там, то и здесь", так верно служившая нам на прежнем этапе, оказывается несостоятельной. Здесь выявляется совершенно другая культура и ментальность, условия жизни, история и климат. Все это приводит, и неизбежно, также и к углубленному изучению себя, что открывает и в себе, а не только в среде, много нового, в частности, новые ресурсы и возможности.

Чаще всего на работе завязываются первые контакты, в которых неожиданно обнаруживается интерес к тебе. Оказывается, твои рассказы о России и жизни там, о том, что ты так хорошо знаешь (очень сладкое чувство абсолютного эксперта), кому-то интересны или хотя бы любопытны. В гостях или на традиционных здесь праздничных обрядах с удовольствием выясняется твое мнение о местных блюдах, а кое-кто и пошутит насчет русской привязанности к выпивке. И если на предыдущем этапе это почему-то воспринималось как несправедливое оскорбление (действительно, не очень-то и пили евреи в России), то сейчас становится темой разнообразных веселых шуток и рассказов. Тебе уже стало ясно, что они как-то умеют посмеяться над собой и своими общинными особенностями, не испытывая ни злости, ни обиды.

На работе наиболее раскованные аборигены уже с удовольствием выучили несколько русских слов (дав тебе вновь возможность испытать чувство абсолютного эксперта) и уже "Как дела" становится формой принятого приветствия "русских", вроде внедрившегося американского Bye! Кстати, в России такое приветствие было значительно менее употребительно в культурном контексте, чем соответствующее выражение на иврите.

Фактически только на этом этапе мы начинаем жить совместно. Не рядом и не сталкиваясь, но как-то приноравливаясь друг другу. Кажется, что лишь на этом этапе слово абсорбция получает для нас какой-то смысл.

Пятерка, как сумма Тройки и Двойки тоже нарушает гармонию Тройки, причем оппозицией, но эта оппозиция символизирует не напряженное противостояние, а различие и взаимный интерес. С другой стороны, Пятерка, как сумма Двойки и Тройки гармонизирует оппозицию второго этапа (Израиль - Россия): так сохранение культурных традиций и языка страны исхода становится естественным, как сохранение всего приобретенного в жизни. В среде обнаруживаются в каком-то количестве эмигранты и из других стран, бережно хранящие и свой язык, и основные культурные черты страны исхода, живя при этом полной жизнью и интересами Израиля. Так весы впервые уравновешиваются, и Россия занимает в твоем внутреннем мире подобающее ей достойное место, вне зависимости от твоих повседневных проблем или мелких заноз прошлого.

Однако мы должны признать, что интерес к среде на этом этапе все же носит скорее характер веселого любопытства и желания использовать новые возможности, не обладает устойчивой силой и не является следствием сильного желания изучать новую культуру. Соответственно и среда проявляет себя аналогично. Но по сравнению с предыдущим этапом ощущается сильное облегчение. Все же она - среда - не постоянно напряженно агрессивна, а часто непринужденно весела, что волей-неволей примиряет тебя с ней.

Так неожиданно, без шума, для тебя находится место в стране. Ты еще не стал её гармоничным элементом, но уже никто и не отрицает твоего существования здесь. Оно принимается как факт. Так же меняется и внутреннее твое самоощущение: Израиль еще не стал твоим домом и Родиной, но уже стал местом твоей жизни, где ты можешь жить не в противоречии с ним и не игнорируя его.

Пятерка - это идея абсорбции, которую удается почувствовать, но не удается реализовать на этом этапе, это во многом проблема следующего.

Позади выборы в Кнессет, где ты, как полноправный гражданин, отдал свой голос за тщательно выбранную тобой партию. Позади много шумных споров о политике, где тебя спрашивали о твоем мнении и мнении таких же как ты, и ты высказывался и обосновывал. А потом шел и голосовал.

С удивлением смотришь избирательную компанию в России, где средства массовой информации дружно открылись только перед одним кандидатом. Тебе режет глаз антидемократичность такого явления. И вдруг, ты все понимаешь: где они и где мы. Им еще не время аккуратно отслеживать нюансы демократии, им надо разобраться с чем-то главным в своем отношении к принципу власти. И нет у них возможности сообщать подробности о погибших, их слишком много, им надо разобраться с чем-то главным в своем отношении к жизни человека. То есть становится понятным абсолютное положение России в мире, а не относительное в твоей душе. И противостоянию больше нет места.

Возникает чувство гордости за свою страну, такую маленькую, но такую заметную в мире. Я люблю показывать Израиль своим гостям, у меня есть свои маршруты, где мне особенно приятно рассказать об истории своей страны, такой короткой, но бурной, об истории народа еврейского в связи с этой его вечной землей, об истории человечества, получившего здесь, на этой земле свои важнейшие уроки. Я рассказываю об истории Израильских войн и горжусь замечательными ребятами Авигдора Кахалани в их боях на Голанах, Ариком Шароном и его прорывом в Египте, Ионотаном Нетаниягу и операцией Энтебе. Я не воевал, и даже не служил в Израильской армии, и я не был здесь, когда захватили наш самолет и угнали в Уганду. Но я горжусь всем этим и рассказываю об этом с удовольствием. И как-то незаметно оказывается, что для этого надо прочесть какие-то книги, и они читаются. Оказывается, невозможно показать библейские и христианские места не зная библии и Евангелия. Нечего сказать о жизни евреев и возрождении страны не познакомившись с историей еврейской диаспоры и палестинского ишува. Страна прорастает в тебя так же, как ты укореняешься в ней. Что-то, какой-то мощный поток, подхватывает тебя и несет, и в нем ты ощущаешь себя частицей целого.

На этом этапе меняются твои чувства к израильтянам. Ты уже воспринимаешь их всех, разных и по обычаям и по культурному уровню, связанным все еще глубинными традициями их стран исхода (а чаще их родителей). Твоя любовь распределена между ними неравномерно, одни тебе нравятся больше, другие меньше, третьи, по-прежнему, не нравятся совсем, но главное, что все они воспринимаются как данность, как элементы цветовой гаммы общества. Вместе с возникшем в тебе чувством Дома, родилась и уже окрепла уверенность в твоем неотъемлемом праве жить в этой стране. И вместе с этим чувством, с этой уверенностью пришло глубокое убеждение в том, что ни у кого нет права судить об этой твоей интимной связи со страной. Ни отрицать её, ни утверждать. Это называется чувством Родины.

Те, кто дошел до этого уровня, всегда имеют свой дом. Страна как бы ощущает отношение к ней человека и постепенно раскрывает ему свои теплые объятия. Я встречал семьи, купившие свою квартиру, хотя ни их достаток, ни профессии (то есть перспективность), казалось бы, не позволяли об этом даже думать. Как-то так все удачно сложилось (везение?) и образовалось.

Обретение своей квартиры после безнадежности расставания там, в Москве, с той, прекрасной и неповторимой, несет необыкновенное чувство. Просторный салон (совершенно пустой) и такие прекрасные маленькие спальни с видом на Иудейскую пустыню. Оттуда, через Иерихон, поднимались евреи в Иерусалим, оставив свое прошлое за Иорданом. Там, в нескольких километрах, среди безмолвия искушаем был Иисус Люцифером. И маленький садик с голой и каменистой землей, за которым уже угадываются очертания полянки подмосковного леса, где прошли детские годы.

Гармония Шестерки - это красота функциональности формы. Люди достигшие этого этапа, в общении доставляют большое удовольствие. Они кажутся счастливыми. Нет, это вовсе не значит, что у них нет проблем. Их полно, их всегда полно у всех. Они именно кажутся счастливыми, так как невольно рождают у вас чувства, смутно описываемые сочетаниями: "они - в порядке", "они - тут" и т.д. Они уверены в себе, в своем праве жить и быть, в завершенности своего состояния. Они снисходительны к тем, кто только движется к Шестерке и внутренне жалеют тех, кто не движется к ней. О высоких материях седьмого этапа они не задумываются, и хотя, исходя из опыта, понимают, что движению нет предела, не прочь подольше "пожить" здесь.

Пройдет время и большая часть нашей общины 90-го года достигнет Шестерки. Тогда в нашей реальности исчезнет понятие "абсорбция". Тогда мы станем одним из цветов спектра.

А что происходит в нашем внутреннем мире?

До сих пор то, что можно было бы назвать соприкосновением с Израильской культурой, отсутствовало. И те, кто не поднимался по этой лестнице Иакова выше шестой ступеньки, обычно её вежливо игнорируют, но не отрицают, как это случается на втором или четвертом этапе. Кстати, отрицание того, что не дал себе труда изучить, явление само по себе интересное. И на соответствующих этапах, как ни странно это видеть тем, кто уже поднялся до Семерки, оно свойственно даже культурным (русской культурой) людям. На этапе Семерки такое игнорирование, а тем более отрицание, оказывается невозможным, неприемлемым, причем не зависимо от уровня твоей русской культуры.

Здесь сам собой возникает вопрос, а зависит ли вообще весь этот процесс от исходного уровня культуры, или, вообще говоря, исходного эволюционного уровня эмигранта? Конкретные особенности процесса, конечно, зависят, а сущность - нет. Можно привести такую аналогию: в футбол играют, как известно, в разных лигах. И это очень разный футбол, но все же играют в него по одним и тем же правилам.

Нельзя не читать литературы на иврите и полагать, что её нет или, что она неинтересна. Она не переведена на 100 языков мира, но она есть, и была, и будет. И именно она выражает жизнь того маленького народа и той небольшой страны, которую ты уже считаешь своей. И выражала все эти 48 лет. Советских писателей, которых ты так любил, тоже, оказывается, не переводили на 100 языков и не ставили в ряд гениев мирового значения, но это была жизнь, наша жизнь, понятная нам жизнь. Мы это читали, обсуждали, любили.

Вообще понять литературу национальную иностранцу почти невозможно. Она прошита тканью жизни, которой ты не жил, связана с обстоятельствами, которых ты не знаешь и с расстановкой акцентов, свойственных времени, которых ты не чувствуешь. Не Толстой и Достоевский, а Трифонов и Фазиль Искандер, например.

Боль, возникающая от сознания твоей отделенности от всех тех, с кем ты работаешь, живешь и общаешься, по сути от этноса, от страны, незнакома на предыдущих этапах, и даже непредставима. Совсем недавно казалось, что построить здесь дом, посадить дерево и вырастить (родить) ребенка - это и есть стать израильтянином. Вот оно - совершенство Шестерки, действительно совершенного числа, то есть равного сумме всех своих делителей. Тонкое и неуловимое чувство причастности, а точнее - непричастности, возникает только сейчас.

Начинаешь слушать песни Риты и Шломо Арци, пытаясь выхватить не только мелодию, но и текст, поэзию. Песни - душа народа. Хочется понять его душу? Слиться с ней? Во всяком случае становится абсолютно ясно, что при всей твоей любви к Булату Окуджаве, ты не можешь останавливаться на нем.

Смотришь бесхитростные израильские фильмы прошлых лет, радуясь полному владению ивритом уровня фильма, и выхватывая из него реалии давно минувших дней, почему-то так нужные тебе.

Начинаешь читать Тору. Сначала по-русски, потом с параллельным переводом. Все же это единственная книга на иврите, которая переведена на все языки мира и вообще прочно удерживает абсолютный рекорд по числу изданий и переводов. Возникает интерес к религии, при всей твоей светскости (и светскости большей части эмигрантов). Интересными становятся заметки Пинхаса Полонского о иудаизме и возникает желание с ним культурно поспорить. Может все это позволит понять жизнь и культуру "харедим"? Они что, все сумасшедшие, жарким летом ходят в черном, шарахаются от женщин, рожают без счета детей, работают и полжизни учатся в ешивах? Ни кино, ни телевидения, ни книг, в сущности? Религия действительно опиум для народа, и они его в больших дозах добровольно поглощают?

Вопросы, вопросы.

Едешь в Цфат, находишь там художников с прелестными картинами о жизни, которую тебе так важно восполнить и понять. Есть театр, выраставший из русской традиции, и есть пьесы, написанные здесь, тогда и сейчас. Есть музыка, прекрасные исполнители, эстрада.

Обнаруживается, что маленький, пятимиллионный народ - и это чудо - смог создать над своей землей, там, наверху, культурный слой, без которого, в сущности не может быть страны и народа. И к нему, к этому слою, так важно построить вертикальный канал и таинственно, почти эзотерически, прикоснутся к тому, что делает евреев израильтянами. Хотя бы увидеть. Хотя бы прикоснутся. Семерка, это не овладение каналом, это прорыв.

Так любовь к стране, в которой есть недостатки, освобождается от элементов силы, становится тонкой и нежной. А за многими процессами её истории начинает ощущаться высший смысл.

И еще есть природа. Культура страны не может быть оторвана от природы, она растет и развивается в ней, питается её соками и выражает её своими средствами. Нельзя не любить пустыню, большая часть территории страны - пустыня. Надо пытаться её понять. В первый год я не мог отвязаться от настойчивого желания увидеть дождь, струями льющийся на эту жаркую землю. Первой же зимой пошел снег.

Недавно приехал мой друг из Америки. Мы, как обычно много гуляли и ездили. Как-то вдруг он сказал:

- Жарко тут у вас.

- Зато тепло, - ответил я.

Семерка, как сумма Тройки и Четверки, говорит нам, что трудный, полный противоречий, непонимания и душевных конфликтов (Четверка) контакт с духовным планом народа над гармоничным (Тройка) материальным существованием дает начало пути к духовной абсорбции.

Семерка, как сумма Двойки и Пятерки, говорит нам, что конфликт Россия - Израиль в твоей душе, кажущийся таким непримиримым на этапе Двойки, полностью исчезает: и Россия, и Израиль становятся просто частью твоей обычной быстротекущей жизни (Пятерка).

Люди, достигшие этапа Семерки, часто не понятны никому из тех, кто проходит предыдущие этапы. "Не от мира сего" и "с жиру бесятся" - это, пожалуй, наилучшие оценки, даваемые им их отставшими собратьями, если тем удается прикоснуться к кругу их проблем, что происходит, однако, не часто. Поэтому традиционно этот этап воспринимается как Шестерка со всеми её достоинствами. Тем более, что такие люди отличаются некой мягкостью восприятия, позволяющей им спокойно относиться к реальности, принимая её целиком. Тем не менее, беседа с таким человеком будет существенно отлична от беседы с тем, кто находится на этапе Шестерки. Здесь вас точнее и тоньше поймут, и вы не встретите той, порой так огорчающей, уверенности в себе и ощущения подавляющей силы с некоторым самолюбованием. Увы, на земле гармония не бывает совершенной.

Попытка прорыва на этапе Семерки привела к созданию некоторого нового законченного представления об Израиле, его жителях, стране и её культуре, природе и истории. Это представление не может быть ни полным, ни совершенным. И полным, и совершенным оно станет при завершении четвертого уровня, чему соответствует число Пятнадцать, но автор не рискует даже приближаться к нему, с радостью и грустью ощущая, что впереди еще есть время, но нет пределов совершенству.

Очень интересно отметить, что те, кто к маю 1996 года оказался на этапе Восьмерки, в большинстве своем, голосовали за партию Щеранского. Основным мотивом при этом было: дать быстрый выход в политику представителям своей общины, ибо иной путь требует значительно большего времени. Конечно, за партию "Исраэль бэ алия" голосовали и те, кто находятся на этапах Тройки и Четверки, но по совершенно другим мотивам. Те же, кто находятся на этапе Пятерки, и особенно, Шестерки и Семерки, голосовали за общеизраильские партии, в соответствии со своими убеждениями. Как голосовали те, кто находится на этапе Двойки, сказать невозможно по принципиальным причинам (маятник, весы!). Не случайно и то, что среди активных членов и организаторов партии значительная часть - представители алии 70-х годов. Этап, на котором (в среднем) находится эта алия, видимо, близок к Восьмерке.

Следствием профанации реальности, неизбежном при моделировании любого рода, является появление в русской общине разного рода стигм (ярлыков) как элементов модели. Это стигмы типичного израильтянина, в том числе типичного марокканца (так как противостояние этих общин подчеркнуто), стигма ультра религиозного еврея, стигма ближневосточной (левантийской) ментальности и т.д. Нельзя сказать, что эти элементы модели не соответствуют реальности. Соответствуют в какой-то степени, и в какой-то степени профанируют её. Поведение на основании результатов такого моделирования подчиняется всем законам использования моделей. Так, например, в "грубых" ситуациях оно оказывается правильным, а в "тонких" - ошибочным. А способность почувствовать границы применимости модели свойственна людям в очень разной степени. Здесь мы сталкиваемся с проявлением конфликтности Восьмерки, которая, конечно, не столь остра, как на Четверке, когда речь идет не о границах применимости модели, а о полном незнании реальности, то есть отсутствии какой-либо модели и представления о ней вообще. Зато переживается это противоречие острее и тоньше, так как ошибки ведут к конфликтам такого рода со средой, которые по субъективному ощущению человека отбрасывают его на уровень (а не этап) ниже. Это очень обидно, ведь ты ощущал себя "практически" израильтянином, сконцентрировав всё свое отличие в принадлежность к общине.

Интересно отметить, что израильское общество смирилось, но не приняло создание партии эмигрантов. В период предвыборной компании я оказался невольным свидетелем бурной дискуссии очень интеллигентной и образованной группы израильтян, никого из которых я не могу заподозрить в дискриминационном отношении к эмигрантам. Итогом дискуссии было следующее высказывание Юдит, женщины и до и после многократно доказавшей свою доброжелательность к нашей общине:

- Вы подумайте, они ведут всю свою компанию по-русски и среди русских, это отбрасывает нас на 40 лет назад! Я просто не могу слышать это их "Ска-жи-те кен !"

- Юдит,- возражал ей Майк, выходец из семьи американских евреев, - не будь так строга, есть ведь партия "ШАС", этническая в своей основе.

- Брось! Этих религиозных не интересует ничего, что важно нам, а русские - нормальные люди! - отрезала Юдит.

В израильском обществе имеется твердое, исторически поддержанное, убеждение, что акцентуация разделения на общины не ведет его в нужном направлении.

На этапе Восьмерки (Шестерка плюс Двойка) при полной гармонии материального плана (Шестерка) сохраняется антагонизм (Двойка) с тонким планом, культурой, израильского общества.

Люди, находящиеся на этапе Восьмерки, спокойны и уверенны, знают ответы на все вопросы, касающиеся процесса абсорбции, и часто гордятся этим. Они логичны в рассуждениях о стране и обществе и могут дать дельный совет, которым трудно воспользоваться, если ты не достиг этого же уровня.

Приходит, часто с грустью, понимание того, что этап российской жизни твоей семьи, начавшийся в незапамятные (для тебя) времена, кончается. Не абсорбция (поглощение), а ассимиляция (слияние) является истинной целью всякой эмиграции. Цель абсорбции, фактически достигается уже на этапе Шестерки, когда ты, устроенный, сильный и независимый, живешь в составе своего общества, как отдельная (поглощенная им) единица. Ни духовно, ни культурно ты не растворен, но полностью встроен в принимаемое тобой общество. Цель ассимиляции - слиться, стать частью, в конце пути - неотличимой, общества, народа. А это значит, прежде всего, потерять свои отличительные свойства. При ассимиляции группы людей общество изменяется, как окрашивается вода при добавлении в неё красного вина. При абсорбции общество слоится, как слоится аккуратно приготовленный коктейль "Кровавая Мэри".

А жизнь идет. Давно забыты антагонизмы Двойки. Страшно, но надо ехать в Россию навестить престарелых родителей, старых друзей или родственников. Отношение к России полно любопытства и страха. Все признаки того, что ты для неё иностранец. Наверное, так смотрели на неё из Европы и Америки все эти годы, когда мы жили там, ничего этого не понимая.

Давно позади замкнутая гармония Тройки. Ты укоренен, встроен в израильское общество. Твои партнеры по теннису, товарищи по работе, соседи - все израильтяне и занимают в твоей картине мира свойственные им позиции, и ты выстраиваешь с ними такие отношения, которые выстроил бы и в Москве.

О столкновениях Четверки ты уже и не помнишь, рассматривая отдельные выходки озадаченных и закомплексованных аборигенов так же, как стыдные антисемитские выходки в Москве. Все встает на свои места и получает адекватную оценку. Снимается ощущение и личного, и общинного противостояния, остаются люди - хорошие и плохие, такие и сякие.

Жизнь, начавшаяся как любопытство вместо ненависти и страха на этапе Пятерки, прошла свойственный ей этап хаотичности в общении (и восприятии общества). Отношения как-то структурировались, и там, где обнаружился взаимный интерес, возникла тонкая, сложная и очень творческая дружба.

Позади остался и откровенный прорыв Семерки со страхом, что нет, невозможно овладеть второй культурой, и судьба навсегда остаться здесь за её рамками. Сейчас, уже есть почти неуловимое ощущение, что, да - возможно, и, оказывается, что независимо от тебя что-то все время всасывается само и продолжает наполнять и наполнять тебя. Главное достижение Семерки - её открытость Израилю - давно записано в актив.

Пройдена, с трудом, и Восьмерка, справедливо воспринимаемая теперь как этап, а не путь.

На Девятке ты втягиваешься в процесс ассимиляции. Это болезненно, но уже видится как начало пути, и ощущение, что жизнь ведет тебя в правильном направлении, помогает.

Основное противоречие Девятки связано с утерей человеком самоидентификации и чревато не только движением вверх, но и возвратом на Восьмерку в безуспешных поисках её в жизни, вдруг возникшей и набравшей силу и влияние общине. Так, эмигранты 70-х годов, порой тесно и лично связанные с жизнью израильского общества, иногда приносят свою плохо понятную боль, и сохранившуюся горечь в нашу, молодую, крепкую, уже подбирающуюся к Шестерке, общину 90-х.

Однако, все эти противоречия Девятки совершенно незаметны для других, а с этапов до Шестого она вообще кажется недостижимым идеалом. И грустный вопрос "А зачем?" слышен только им.

Девятка (Шестерка плюс Тройка), базируясь на основе вполне устроенной жизни (Шестерка) обретает гармонию и в духовном плане, но уровнем ниже (Тройка), что уже не удовлетворяет, вследствие чего возникают противоречия.

Люди, дошедшие до Девятки, выглядят внешне гармонично, часто дают плохо понятные и абсолютно не выполнимые советы тем, кто находится заметно ниже их на лестнице абсорбции, слегка жалея их, а более - пренебрегая.

На этом уровне вопрос об ассимиляции уже принципиально решен. Двуязычный израильтянин, связанный прочными и разнообразными узами со страной - и семейными, и дружескими. И любовь, а порой и могилы любимых. Когда-то и где-то была другая жизнь, но её формальная структура помнится плохо. В основном в памяти остались моменты напряжений духовного характера, радостных или грустных. Семья создана здесь. Социальная реализация обретена здесь.

Они растворились в стране, изменяя одновременно её цвета, порой занимая, в соответствии с индивидуальной судьбой, значимые посты в крупных фирмах, политических партиях, религиозных организациях. Таких людей мы видим по телевидению, слушаем их интервью, на иврите и русском, и испытываем чувство "законной гордости", ощущая то ли свою причастность к ним, то ли, пока не ясную до конца, общность избранной дороги. Но и те, кто иногда случайно попадается нам в разнообразных учреждениях, вдруг помогая нам что-то выразить на иврите, и они составляют тот важный слой, наличие которого незаметно, но существенно облегчает нам наш медленный подъем.

На этом уровне мы видим абсолютное уважение к религии, а часто и переход к некоторой религиозности (для тех, кто принял, некогда, атеистический старт). Во всяком случае необходимость и важная роль религиозно-культурных обрядов признается без внутреннего сарказма и адаптационных тенденций.

Фактически только теперь можно давать гражданство. Экзамен на знание, понимание и уважение истории страны, её законов и религии, а также языка будет выдержан с абсолютным результатом (соответствующим своему слою, естественно).

Внешнего ощущения гармонии от такого человека не исходит, так как он рассматривается не относительно своих достижений в абсорбции, а абсолютно: мы смотрим на таких людей не как на преуспевших эмигрантов, а как на израильтян. Данный когда-то гандикап использован ими до конца. Зато есть внутренняя гармония, найденная в чувстве правильного (в целом) направления в жизни (на что, однако, могут быть наложены иные личные проблемы, не относящиеся к этому рассказу).

Десятка, как Пятерка, взятая дважды символизирует живую жизнь и сотрудничество на двух планах: плотно-материальном и тонко-культурном и их тесное взаимодействие и влияние.

Десятка, как Семерка плюс Тройка, символизирует гармонизированный (Тройка) духовный канал (Семерка).

Люди, достигшие этапа десятки выглядят для вас как обычные люди, и в беседах с ними, порой, очень трудно ощутить пройденный ими путь. Ваше общение с ними, если оно идет вне рамок темы абсорбции, вполне обычно и не имеет налета межуровнего расстояния. На темы абсорбции больше, чем "савланут", сказанное с легкой грустью, скрывающей и разорванность Двойки, и новые радости Тройки, и ужас Четверки, и первые ростки Пятерки, и уверенность Шестерки, и болезненно-радостный прорыв Семерки, и поиски Восьмерки, и трудную "смерть эмигранта" Девятки - всё-всё скрывает этот "савланут". Конечно, кто хочешь может сказать вам "савланут", но только они понимают, о чем идет речь: ведь абсорбция - это вновь найденная точка равновесия в жизни. А иначе, как я могу раскрыть завершающую каббалистическую формулу третьего этапа:

10=4+3+2+1

Август-сентябрь 1996 г.