Стратегия

     Основной проблемой еврейского государства, возникшего в 1948 году, являлся поиск своего места в среде. Подобную проблему приходится решать всем новичкам и в любой среде. И нет в этом явлении ничего нового или странного. В данном случае поиск своего места в среде переводится на политический язык как поиск стратегии взаимоотношений с арабским населением, живущим вокруг Израиля.
     Отношения складывались не просто с самого начала. На фоне естественного экономического сотрудничества между людьми доминировало жесткое политическое и военное противостояние, навязанное Израилю арабскими странами. Это очень огорчало руководство молодого еврейского государства. Голда Меир пишет в своей книге "Моя жизнь" о том периоде: "Но главное, что я особенно выделила, было наше страстное желание установить новые отношения с арабами...". И это несмотря на ожесточенные сражения в период войны за независимость, унесший жизни одного процента еврейского населения страны. Другими словами, стратегия государства заключалась в установлении мира и добрососедского сосуществования с арабскими странами. Основой мирного сосуществования после навязанной нам войны за независимость должны были стать границы, которые сегодня называют "зеленой линией" или границами 1967 года.
     Это было первой стратегией государства Израиль во взаимоотношениях с арабами, и эта стратегия оказалась несостоятельной. Это произошло в первую очередь потому, что ей противостояла арабская стратегия, смысл которой заключался в уничтожении государства Израиль. А для осуществления подобных стратегических целей нельзя допустить только одного: примирения с "сионистским образованием" в какой-либо форме. Случались войны и вооруженные столкновения, после которых Израиль отходил на прежние позиции в надежде, что мировое общественное мнение воздействует на арабские страны, чтобы те прикратили бандитские акции против нашей страны. Но этого не случалось. Когда руководству страны стало абсолютно ясно, что арабским странам по-какой-то причине непонятен язык доброй воли, стратегия государства изменилась.
     Эта новая, вторая, стратегия выражалась словами "Мир в обмен на территории". Другими словами, предполагалось, что мы вернем захваченные в результате военных действий территории только в обмен на полный набор мирных соглашений с соседними арабскими странами. "Израиль не уйдет с завоеванных территорий до тех пор, пока арабские государства раз и навсегда не положат конец конфликту", пишет Голда Меир о принятом тогда решении Израильского правительства. В ответ на нашу новую стратегию арабский мир принял на Хартумской конференции в августе 1967 года свои знаменитые три "нет": нет - миру с Израилем, нет - признанию Израиля, нет - переговорам, то есть подтвердил свою прежнюю стратегию.
     Однако на территориях, которые отошли под наш контроль, уже тогда проживало более миллиона арабов. И сам этот факт предполагал необходимость нахождения удовлетворительного способа решения и этой проблемы. В уже упомянутой мной книге Голды Меир "Моя жизнь" те страницы, что описывают период между двумя войнами, не содержат никакого упоминания ни о проблеме палестинского населения территорий, ни о стратегии Израиля относительно её решения. Все, на что обращалось внимание, это проблема взаимоотношений с соседями.
     Время шло, соседи были злы и непреклонны, Израиль терпелив, но в ответных реакциях жесток и неуклонен. После того как нам удалось выиграть еще одну войну, развязанную арабами, наступил день, когда стало казаться, что вторая стратегия дает плоды: Египет подписал с нами мирный договор в обмен на полный возврат Синайского полуострова. То есть сделал то, что отказывались сделать до этого арабские страны - помирился. Но уже тогда следовало задуматься относительно действенности этой стратегии: несмотря на наши интенсивные просьбы, Египет отказался забрать обратно сектор Газы вместе с палестинским населением, бывшем под его полным контролем и управлением долгие девятнадцать лет. Другими словами, намечалась тенденция, при которой мы в конце пути, то есть после заключения мира со всеми пограничными арабскими государствами, оставались один на один с нестерпимо большим арабским населением в пределах новой израильской территории.
     К тому времени в стране крепло убеждение в том, что следует возвращать не все территории, а только часть. У достаточно больших групп населения это убеждение превратилось в мечту о "большом Израиле" от моря до реки. Однако вместо принятия ясной, обдуманной стратегии с достижимой целью в отношении этих территорий и арабского населения, Израиль стал просто понемногу заселять их. Поселенческая политика основывалась на праве евреев селиться на всех этих территориях, что явно вытекало из декларации Бальфура (не говоря уже об историческом праве) и не опровергалось никакими последующими решениями ООН или иными международными документами, так как указанная территория формально с тех пор не принадлежала никакому государству. Её результатом было некоторое изменение демографической ситуации там. Но, если заселение территорий считать стратегией, то тогда эти усилия должны были быть гораздо более интенсивными и, главное, стратегически правильными. То есть численное равенство и преимущество должно было создаваться в районах, которые позволяли плавное продвижение "зеленой черты". Мы же разбросали маленькие поселения по всей территории земли израильской, посадив их порой в самых густо населенных арабским населением районах. Какова была стратегическая цель такой политики? Во всяком случае, за тридцать три года нам удалось де-факто продвинуть зеленую линию, "отобрав" еще примерно 6-10 процентов от общего размера контролируемых территорий. Именно такова площадь районов за зеленой чертой, где нам удалось добиться численного преимущества или равенства между арабским и еврейским населением. Именно этот процент сохраняемых нами территорий фигурировал в Кэпм-Дэвиде, находя понимание американцев, и, даже, самих палестинцев, которые, правда, просили что-нибудь взамен.
     К 1990-му году стало понятно, что основная наша проблема не мир с соседями, а палестинское население. Уже было ясно, что симпатичный Иорданский монарх готов подписать устраивающий нас договор в любой дипломатически удобный момент, что сирийский диктатор подпишет мирный договор на условиях не хуже тех, что получил Египет, то есть при возврате всей территории Голан, что Ливан вообще не является самостоятельной проблемой, все споры с ним легко решаются в контексте сирийского договора (или даже без такого, как выяснилось). Проблема же территорий не решалась. Так же, как египетская опция для Газы, отпала и Иорданская опция для Иудеи и Самарии. С другой стороны, на самих территориях поток трудностей нарастал. За 23 года там выросло поколение, которое, во-первых, никогда не знало никакой иной власти, кроме израильской военной администрации, и для них невозможно сравнение этого порядка с бывшим иорданским и египетским. Пожилые арабы, помнящее девятнадцать лет иордано-египетского управления, имели такую возможность и однозначно высказывались о том, какой способ жизни для них предпочтительнее, но баланс населения неуклонно менялся не в нашу пользу. Во-вторых, это новое арабское поколение никогда не чувствовало реакции Израиля на террор с их стороны, потому что такая реакция постепенно прекратилась, а к 1990-му году, можно считать, прекратилась совершенно. А страх через поколение не передается, и потенциал сдерживания необходимо подтверждать непрерывно, для чего время от времени необходимо его демонстрировать. Тогда в ряде случаев реакция не потребуется, и врага можно будет остановить словами. Так возникла интифада - горькая смесь гражданского неповиновения и откровенного насилия с жестоким исламским террором.
     В народе чувство бесперспективности политики, не основанной на какой-либо стратегии, нарастало, и пришедшее к власти в 1992 году лево- центристское израильское руководство начало процесс Осло. Это был, пожалуй, первый случай, когда в отношении конкретно арабского населения территорий некоторая стратегия была сформулирована Суть её можно было бы выразить словами "совместное сосуществование". Архитекторы стратегии предполагали создание независимого палестинского государства на всей контролируемой территории, кроме незначительного пространства, где уже удалось создать численное превосходство еврейского населения. Радел Иерусалима безусловно был элементом этой стратегии. Наши взаимоотношения с эти государством должны были быть открытии, свободными, дружескими и взаимовыгодными. Моделью была объединенная после столетних войн Европа, и концепция в общем виде изложена в книге Шимона Переса "Новый ближний восток". Одновременно ввиду полной бесперспективности предыдущей стратегии, арабские страны и палестинские лидеры приняли свою новую стратегию, смысл которой заключался в том, чтобы вначале забрать то, что Израиль отдаст под мирные соглашения, а затем уже перейти к следующему этапу.
     Нам понадобилось слишком много времени, более семи лет, для того, чтобы убедиться, что постанвленные нами стратегические цели недостижимы. И в этом я вижу заслугу Барака и упущение обоих предшествующих правительств. Именно Барак заставил Арафата выложить все карты на стол, а глядя на эти карты, уже совсем просто понять, что стратегия противника - уничтожение нашего государства - не изменилась. Дело не в том или ином территориальном требовании, и не в суверенитете над Храмовой горой. Лакмусовой бумажкой является ультимативное требование Арафата о беженцах, миллионах беженцев, которые должны возвратиться в пределы зеленой черты, соединившись с уже достигшем миллиона арабским населением Израиля, и обеспечить решительное изменение демографической ситуации в Израиле, чтобы, в конце концов, прекратить существование еврейского государства естественным демократическим путем. Ускорить демократические процессы всегда возможно умеренной дозой контролируемого насилия, как мы это видели в начале октября в Галилее. Другими словами, та стратегия, что принесла слишком малые плоды Израилю на территориях в течение более тридцати лет, ровно та же стратегия, основанная на изменении демографической ситуации в пределах зеленой черты, на сегодня принята арабским миром. И тесные связи Израиля с новым палестинским государством, совместное сосуществование двух стран на общей территории, открытость, тесная экономическая связь будут содействовать этой стратегии в огромной степени.
     Сегодня наша страна на перепутье, стратегия в отношении палестинских арабов оказалась несостоятельной и с необходимостью должна быть изменена. Каковы возможные варианты? А их, по-моему, и нет, кроме одного, смысл которого был замечательно сформулирован хитрым и коварным политиком, сильным стратегом и тактиком, одним из основоположников мирового коммунизма, Лениным. Я вынес его знаменитую фразу в эпиграф. Действительно, пропасть от прямого военного управления к сотрудничеству уровня европейского сообщества невозможно перепрыгнуть в один прыжок, в особенности это тяжело для тех, чей край пропасти находится на много ниже другого. И хотя движение вперед неизбежно, и его конечная цель остается той же, но достигнуть её будет гораздо легче в два или три этапа.
     Новая стратегия, если она будет принята, влечет за собой очень болезненные решения, к тому же, в отличие от мечты, результат воплощения этой стратегии не прекратит наш конфликт с палестинцами, а лишь заставит их (со временем) произвести переоценку ценностей и сменить свою стратегию, ясно и открыто заявив, что они согласны с существованием еврейского государства Израиль, которое навсегда останется еврейским национальным государством, и они с пониманием относятся ко всем мерам, принимаемым этим государством для защиты его национального характера. Такое положение и должно составить базу будущего подхода к переговорам.
     Поскольку символом такой стратегии является слово "граница", то для проведения ее в жизнь потребуется построить высокий забор между двумя народами, как на земле, так и в экономике. Для возведения забора на земле потребуется принятие очень болезненных решений о части поселений, не попадающих в новую непрерывную территорию Израиля. В экономике придется постепенно разрывать сложившиеся за тридцать лет связи, одновременно предоставляя палестинскому народу адекватные возможности для закрытия образовавшихся брешей. К примеру, невозможно отключить их от наших электростанций раньше, чем они получат возможность построить свои, а также порт для приема топлива. Это наша расплата за провал, за несостоятельность всех предыдущих стратегий в отношении арабов на контролируемых территориях. Нам придется пойти на значительное увеличение количества иностранных рабочих в стране со всеми негативными последствиями этого явления, уже хорошо известными в Европе. Так пусть они будут хотя бы не из Боснии или Албании, а с Украины, Румынии, Таиланда или Филипин. Количество мусульманского населения в нашей стране, исходя из наших национальных интересов, нельзя увеличивать.
     Эта "синица в руках", конечно, намного хуже, чем тот "журавль в небе", ну так он - в небе. И это тот важный вывод, который должна сделать страна из провала стратегии, называемой "процесс Осло".
     Сомнительно, чтобы такой поворот могло предпринять правительство национального единства или правительство чрезвычайного положения. Прежде всего потому, что обе части такого правительства по-прежнему "заражены" вирусом провалившихся стратегических устремлений. Для Ликуда это - сохранение поселений в рамках сосуществования, для Аводы - это сосуществование без большинства поселений. Чрезвычайное правительство, если оно будет создано, вряд ли просуществует значительный срок, и это не так уж плохо, потому что страна нуждается в новых выборах, в процессе которых наша третья стратегия получит, я надеюсь, сначала политическое воплощение, а затем и материальное выражение.
     Основной политической проблемой Израиля на будущих выборах будет, как мне кажется, проблема лидера, такого лидера, у которого за спиной была бы сильная политическая партия. При этом сам лидер в это трудное время желательно, чтобы был больше похож на Бен-Гуриона, а не на Моше Шарета, поскольку первый понимал, что история будет судить Израиль по его делам, а дела - по их результатам, тогда как количество хвалебных передовиц в газетах и речей на дипломатических приемах очень быстро забывается. Газета, как известно, живет один день, а интервью - и того меньше. Второго же очень беспокоила именно сегодняшняя оценка страны мировым сообществом. Но время идет, и прошлогодние новости интересуют уже только профессиональных историков. А если новая израильская стратегия, болезненная, но предельно целеустремленная и жесткая, заметно уменьшит насилие в нашем районе и напряженность на всем Ближнем Востоке, и сильно обеднит саму почву для этого как следствие максимального сокращения точек соприкосновения, то даже ворчливое и неласковое к нам международное сообщество будет смотреть на этот свершившейся факт с удовлетворением. Другими словами, трудности - временные, а преимущества - постоянные. Мы же при полной поддержке всего мира вступим с этим нашим "партнером" в переговоры, находясь на новой, гораздо более удобной позиции. Резолюция 242 не будет иметь никакой силы, так как ситуация будет кардинально иная, и речь пойдет о сложных, длительных и малопродуктивных переговорах между двумя суверенными государствами об урегулировании территориальных претензий. Вплоть до смены арабской стратегии, о чем мы узнаем сразу же, как только все эти беженцы начнут благополучно расселяться в странах, где они живут последние 30-50 лет.
     Такова альтернатива на данный момент для нашего народа. Впрочем, сам палестинский народ 15 ноября (или чуть позже) односторонним провозглашением своего государства на всех контролируемых территориях заставит Израиль принять эту новую стратегию де-факто как единственный возможный выход из создавшийся ситуации, и будем полагаться на решительность существующего руководства, чтобы ощутить первые положительные результаты нового курса еще в предверье выборов.