Зачем смотреть вперед,
когда весь опыт - сзади.
Станислав Ежи Лец

      Основной вопрос политического момента: отдавать нам территории на Голанах сирийскому сатрапу или нет, а если отдавать, то в обмен на что. Сама по себе проблема необходимости переговоров с Сирией неоднозначна. Но что интересно, так это то, что как те, кто за переговоры и уход с Голан, так и те, кто решительно против этого, исходят из одинаковой оценки исходной ситуации, включающей реальную возможность военного столкновения Израиля и Сирии как ключевой момент. Левые утверждают: не будет договора, неизбежно разразится кровопролитная война с большим количеством жертв. Правые согласно вторят: будет война, и без Голан нам придется туго, победа будет достигнута с большими потерями и ненужными жертвами. Даже известный сефардский раввин, духовный лидер партии ШАС, Овадия Иосеф подготавливает общественное мнение к тому, что он выразит согласие на отступление с Голан под предлогом "спасения жизней".
     Действительно, столько войн и столкновений было у нас с Сирией, что это предположение выглядит, как единственно правильное. Но давайте, все-таки, разберемся, является ли это предположение единственно возможным, и какова должна быть позиция Израиля, если оно оправдано.
     Ушедший в прошлое двадцатый век был веком кровопролитных войн, безумных страданий людей, жутких картин массового уничтожения. Он начался с первой мировой войны, в которой применение автоматического оружия и поражающих газов впервые в истории человечества превратило битву в соревнование жестокостей в чистом виде, где отдельный человек, его сила, храбрость и мужество уже ничего не решали в исходе сражения. Что явили миру такие чудовищные порождения сил зла, как Сталин и Гитлер, сегодня знают все. Однако к концу века более менее стабилизировалась система международных отношений, основой которой стал принцип нерушимости границ. Попытка явного нарушения этого принципа Саддамом Хусейном была сурово наказана мировым сообществом. Этический консенсус человечества на сегодняшний день включает также и неприемлемость применения силы против мирного населения, явные случаи такого поведения либо жестоко караются (Югославия), либо, если нет другой возможности, единогласно осуждаются (Чечня). Причем изначальные причины конфликта во внимание не принимаются. Так наличие албанских террористических групп и их жестокие, дестабилизирующие ситуацию, действия в Косово, средневековое варварство чеченских полевых командиров и правительства, террор их боевых групп по всей России, не изменило реакции мирового сообщества на сложившуюся ситуацию. Страдания мирных жителей абсолютно неприемлемы.
     Но вернемся на Ближний Восток. Война с Сирией возможна только по её инициативе. Таким образом, несмотря на цель войны - силой отобрать когда-то принадлежавшие ей территории, агрессором с точки зрения мирового сообщества будет Сирия. Эта страна не имеет военных технологий, позволяющих минимизировать потери среди мирного населения при максимизации поражения инфраструктуры страны - стиль современной "гуманной" войны. Ей придется бомбить жилые кварталы Хайфы и Тель-Авива, что на телеэкранах Си-Эн-Эн будет смотреться ужасно. В то время как Израиль способен реагировать в стиле Косовской войны, разрушая электростанции, коммуникации, системы связи, здания государственного управления, нефтехранилища и т.д. Мы видели, как это делает техника, имеющаяся у нас на вооружении. Вряд ли Сирия, даже при поддержке других варварских арабских режимов, будет способна нас победить и достигнуть своей цели, зато велика вероятность вмешательства мирового сообщества в конфликт с целью прекращения страданий мирных израильских граждан. Также безусловным является дальнейшее падение имиджа Сирии. И если сегодня эта страна считается оплотом мирового терроризма, то после такой акции, она может скатиться до уровня Ирака в рейтинге мирового сообщества, а ниже, как говорится, некуда. И при этом не получить Голаны. Потому что мы в военном отношении все равно сильнее. Видимо, время для военной акции Сирией упущено. Теперь для неё остался лишь один путь разрешения конфликта - мирные переговоры.
     Таким образом, несмотря на то, что весь опыт прошлого говорит нам обратное, другая исходная позиция, заключающаяся в том, что войны с Сирией не будет ни при каком исходе израильско-сирийских переговоров, тоже вполне лигитимна и принимает в большей степени во внимание нынешнее состояние человечества и тенденции его развития.
     Предположим, однако, что правы те, кто настаивает на возможности новой войны, на готовности Сирии попытаться решить конфликт при тех или иных обстоятельствах с помощью силы. Что тогда? Если дело действительно обстоит так, то, на мой взгляд, вести переговоры с врагом, находящимся в состоянии возможного начала войны с нами, бессмысленно. Стратегическое преимущество Израиля на Голанах будет безвозвратно утеряно, заменить его не сможет никакой порядок расстановки армий и станций предупреждения. Нынешнюю позицию Израиля в военном отношении можно только ухудшить, и будущая война будет стоить гораздо больше крови. Это мнение практически единогласно разделяют все израильские и иностранные военные специалисты. Таким образом, те, кто придерживается этой исходной позиции, должны будут проголосовать на референдуме против ухода с Голан.
     Теперь попробуем рассмотреть вопрос о целесообразности ухода с Голан в предположении, что опасность военного столкновения с Сирией сегодня практически равна нулю. Только при этих условиях, как это не странно на первый взгляд, есть смысл вести переговоры об урегулировании территориальной проблемы и сопутствующих вопросов. А для чего тогда вести переговоры, если войны не будет, то есть мир уже есть? Ведь последние тридцать лет мирный процесс в Израиле шел под лозунгом: "Территории в обмен на мир"? Да, это так, мир, как состояние противоположное войне, имеется. Чего не имеется, так это добрососедских отношений, включающих дипломатические, культурные, спортивные и иные контакты на всех уровнях и для всех слоев населения. Но это и невозможно, давайте прямо на это укажем. Русская пословица "Насильно мил не будешь" как нельзя лучше характеризует наши будущие отношения с Сирией. А нынешние отношения с Египтом - лучшее тому доказательство. Вспомните антиизраильскую позицию египетской интеллигенции, переодически бойкотирующей что-нибудь с нами связанное, вспомните, поищите в анналах своей десятилетней памяти, какие-нибудь совместные культурные фестивали или спортивные соревнования с египтянами. А их пресса, занимающая однозначно враждебную позицию по отношению к нашей стране? А их дипломатия, непрерывно и на всех форумах, тайно и явно работающая против Израиля? Кэмп-Дэвидский договор между странами, тогда относящимися к разным военно- политическим лагерям, выдержал испытание временем - состояние вражды, определяемое политическим термином "холодная война" неизменно сопутствовало и сопутствует ему. Ровно тоже самое ждет нас и в отношениях с Сирией, можно даже предполагать, что ситуация будет ещё хуже, так как вместо Анвара Садата, личности безусловно незаурядной в истории Ближнего Востока, мы имеем дело с бесцветным диктатором "а ля Брежнев".
     Почему так получается? Вопрос не простой, ответы на него можно давать на разных уровнях рассмотрения проблемы. Например, уровень исторический: инерция многолетней вражды. Уровень культурный: абсолютно разные культуры, плохо понятные друг другу, а все, что плохо понятно, на низком уровне развития отвергается, и лишь на высоком вызывает интерес и изучается, но да этого высокого уровня им ещё идти и идти. И так далее, не будем углубляться, примем как факт, что никакого сближения с Сирией не предвидится, даже если мы её, грубо изнасиловав, заставим подписать договор об установлении дипломатических и торговых отношений в обмен на Голанские высоты.
     Экономический аспект проблемы тоже не вызывает энтузиазма. Наши экономики абсолютно несовместимы, то, что мы производим, они не смогут купить, да и сомнительно, что есть что-либо, что им нужно. То, что они выращивают и производят, выращивают и производят палестинцы, с которыми нам гораздо удобнее (и намного полезнее) иметь хорошие экономические отношения. Потому что, чем выше будет уровень жизни палестинского населения в Газе, Иудее и Самарии, тем лучше для нас.
     Тогда что же мы получим в обмен на территории? Казалось бы ничего, но, на самом деле это не так. Договор с Сирией (вместе с неизбежно приближающимся окончательным соглашением с палестинцами) для Израиля означает прекращение международного конфликта, в который наша страна была замешана всегда, каждый день её существования. А это для нас некоторое новое состояние, в котором мы еще не были. Оно привлекательно, оно внушает надежды на изменение отношения к нам в мире, а особенно в давно мирно живущей Европе. Те, кто хотят вложить деньги в многообещающую экономику Израиля, смогут не опасаться за их судьбу. Туристы, что хотят нас навестить, перестанут бояться террора и обстрелов. Спортивные и культурные международные организации, что захотят организовать у нас свои мероприятия, не будут сталкиваться с массовыми возражениями арабских и исламских стран, заставляющих их сегодня занимать мужественную позицию и принимать болезненные решения. Мы станем действительно обычной страной. Далее, Израиль уже является членом довольно большого числа европейских организаций и союзов, а наш уровень жизни вполне среднеевропейский, да и расстояние от континента невелико, другими словами - шаг в Европу напрашивается. Самым серьезным препятствием для этого является наше перманентное состояние конфликтующей с кем-то державы (хотя есть и иные причины). Таким образом, территории мы как бы меняем на мир с Европой и со всем миром, меняем на новый имидж страны, более благоприятный, обещающий - нормальный имидж государства двадцать первого века.
      Завершение конфликта перенесет центр тяжести внутренней политической борьбы с проблем войны и мира на проблемы прав человека, общественных отношений, места религии в стране - и в этом направлении нам есть над чем работать. Наконец, выявится истинная расстановка сил, действительная система ценностей каждого политического направления в стране, которую сегодня определить практически невозможно. На самом деле, все эти десять лет (что мы здесь и наблюдаем на месте) нами правят правительства и премьер- министры, которые вынуждены поддаваться прямому экономическому шантажу малых общественных групп ради достижения тех политических целей, которые определяются этими правительствами как наиважнейшие, а это сегодня вопросы арабо-израильского конфликта. Лишь после завершения конфликта, наконец, экономика встанет в центр общественных интересов, и ради предпочтительного направления экономического развития будут создаваться политические коалиции.
     С точки зрения Сирии процесс тоже, я думаю, видится не так, как нам подают его комментаторы. Сами Голаны диктатору ни к чему. Земли у него достаточно, а денег на освоение территорий нет совсем. Израиль как экономический партнер Сирии тоже не нужен. Понятия культурных контактов при таком эволюционном разрыве бессмысленны. Все это Хафез Асад превосходно понимает. Как ни странно, но в этом сюрреалистическом мирном процессе Сирия надеется выиграть то же самое, что и мы: изменение её имиджа к лучшему. Сирии нужны европейские и японские капиталовложения, большая и безвозмездная американская помощь, современное оружие, благоприятные торговые отношения со всем миром. Сирии нужен поток международного туризма и включенность в общемировые структуры. Израиль во всем этом - мелкая частность общего процесса. В обмен на все это чванный сатрап уже согласился на унизительные для его восточной гордости переговоры с дважды повергнувшим его сионистским врагом. Но, конечно, если этот поганый враг вернет все до последней пяди без всяких новых унизительных условий и ограничений, вроде тех, что сегодня требует Эхуд Барак: отвод бронетанковых войск далеко от границы с Израилем, сохранения нашей станции раннего предупреждения (с присутствием нашего персонала на ней!) и так далее. Это - тяжелая, болезненная плата для раздутой до небес гордости восточного паши.
     Стоит, возможно, отметить, что обе враждующие стороны в качестве стимула для мирного процесса принимают потребность в большей степени включиться в мировое сообщество. И этот факт является несомненным достижением человечества.
     Вернемся, однако, к вопрусу о референдуме. Какова наша плата? Мы, как известно, избытком национальной гордости не страдаем. Но плата есть - вся территория Голанских высот. И, к сожалению, она не пуста и безжизненна, как Синайский полуостров, а вполне обжита и населена. Трансфер восемнадцати тысяч жителей - это восемнадцать тысяч трагедий, разрушение ферм и предприятий, это тысячи новых безработных, когда трагедия потери родного дома умножается трагедией потери любимой работы. Потеря горнолыжного курорта и десятка пансионатов, необходимость переноса военных баз и тренировочных лагерей в иные места (коих осталось не так уж много) хоть и огорчает, но, по сравнению с личными трагедиями людей, смотрится мелко. Картины взрывов ухоженных домов и тотального уничтожения городов и сел (Сирия не будет, как и Египет в прошлом, выкупать недвижимость) соберут хороший рейтинг на всех телеканалах мира, но слезы прольют лишь те, что камень к камню сами строили эти дома, деревце к деревцу сами сажали эти сады. Вопрос на референдуме, таким образом, будет стоять почти по Достоевскому: можем ли мы позволить себе ради будущего процветания и развития всей страны и народа дать пролиться слезам из восемнадцати тысяч пар глаз, среди которых немало детских? Именно об этом будет для нас референдум, и каждый решит этот вопрос для себя сам, но решит его, точно зная, что мы получаем в обмен и чем платим. Таким образом, перед теми, кто не верит в возможность новой войны и готов проголосовать за разрешение последнего арабо-израильского конфликта, за переход страны к действительно мирному сосуществованию со всеми, тоже будет стоять вполне реальная моральная дилемма.
     Сегодня можно вполне обоснованно предполагать, что соглашение будет заключено. Мы, помучавшись, вернем все территории, Сирия, наступив гордость своего правителя, согласится их взять обратно на более или менее подходящих для нас и неприятных для неё условиях. Но окончательное решение остается за нами. Мы этот выбор не можем и не должны передоверять ни Кнессету, ни правительству - на этот сложный моральный вопрос каждый должен искать ответ в своем сердце, лично принимая на себя ответственность за слезы тех детей в обмен на будущее счастье народа.