Далия Рабин-Филосов сказала на гражданской панихиде по поводу гибели Ицхака Рабина, что, по её мнению, насилие в политике продолжается, и политические деятели не сделали должных выводов из трагедии её отца. Конечно, изменения есть: гроб на демонстрацию никто теперь вынести не даст, и плакат, изображающий главу правительства в нацистской военной форме, тоже. Но скажите, разве это достижение является заслугой политиков? Или, все же, полиции? Так что права Далия, дочь убитого главы правительства, насилие в тоне наших политических дискуссий не изжито, и от того, что оппозиция и коалиция поменялись местами, к сожалению, характер политических дискуссий не изменился. По моему мнению, грань лигитимной критики действий политического оппонента, проходит гораздо ближе выражений "хронический лжец" и "вредитель", даже если это, по мнению говорящего, чистая правда. Мне, к тому же, кажется, что лучший метод критики зла - его высветление, то есть создание вокруг обстановки, когда оно становится, с очевидностью, неуместным. Тогда оно, это зло - ложь или вредительство - исчезает само. Повторяя же грубые слова раз за разом, мы лишь рождаем равный по грубости ответ. И критикуемое нами зло в природе удваивается.
Теперь, после того, как мы бросили очередной увесистый камень в огород политиков, оглянемся вокруг. А вокруг забастовки. Сейчас бастуют студенты. Суть их требований проста - сократить вдвое плату за обучение. Но поскольку их лидеры пару лет назад подписали что-то там, где сказано, что они обязуются удовлетвориться существующим положением на определенный срок, то другая сторона резонно утверждает - надо держать слово, соблюдать соглашения. Короче - нельзя сократить плату.
Маленькое отступление. Люди моего поколения помнят, что когда- то в популярном московском молодежном журнале "Юность" существовал раздел писем читателей под названием "Письма Галке Галкиной". И тогдашняя молодежь писала этой символической Галке письма с вопросами, а "Юность" их печатала с ответами. В одном письме был такой вопрос: "Скажите Галка, что делать, если нельзя, но очень хочется?" И Галка отвечала: "Дорогой друг! Если нельзя, но очень хочется, то - можно".
Итак, сократить плату, согласно договору нельзя, но очень хочется... Значит можно, и студенты решили действовать, но как? Во-первых, конечно, просто перестать учиться, но вряд ли это кого-нибудь, кроме родителей, серьезно огорчит. Во-вторых, устроить демонстрацию: в демократической стране это очень даже приемлемый способ выражения своего мнения. Надо подать прошение, получить разрешение и в соответствии с ним действовать. Разрешение дадут, выделят место, согласуют время, чтобы не мешать общественному порядку и спокойствию граждан, например, хотя бы тех, кто имеет другое мнение по данному вопросу или безразличен к нему. Можно демонстрировать и так, но это бессмысленно. Для того, чтобы добиться своего в нашей стране привыкли действовать иначе, применяя насилие.
Насилие, однако, применять легко, когда в твоих руках сила, например - подача электроэнергии, аэропорт, телефонная связь! А если ты студент, и кроме своих обычных физических сил - других нет? Тогда приходиться идти на нарушение порядка помельче, перекрывать не аэропорт, а дороги мирным гражданам, не отключать телефоны, а жечь автопокрышки, не игнорировать решения суда, а попросту, сопротивляться полиции... А что ещё остается делать, если в государстве именно так принято решать вопросы текущей жизни?
Действительно, не может быть, чтобы в одной области жизни, например, в политике, торжествовало насилие, а в других - действовали иные нормы и правила. Это было бы необычно, необъяснимо и обидно для политиков. В конце концов, они того же поля ягоды, что и весь остальной израильский народ, который, как и всякий другой народ, заслуживает и своего правительства, и своего парламента, и своих политиков. И нечего обижаться.
Мой приятель решил сменить место работы, и перейти работать к одному из клиентов своей фирмы. Понятно, что в соответствии с договором требовалось согласие работодателя. И он это согласие попросил. Казалось бы простой вопрос, и простой ответ: или "да", или "нет", или, что часто бывает, переговоры сторон, завершающиеся некой более широкой коммерческой сделкой. Что ещё может быть? Время шло, ответа не поступало. Тогда он подал письменное заявление об уходе, включив в него предусмотренный договором месяц работы. Месяц кончился, а два руководителя не соизволили обсудить эту проблему, видимо каждый считал, что другой должен позвонить первым. В день истечения месячного срока мой приятель получил письмо, копии которого были направлены фирме, пригласившей его на работу, и адвокату. В письме говорилось о том, что адвокату поручено обратиться в суд, с целью воспрепятствовать нарушению договора. Вот после этого начались переговоры, и вы легко можете представить себе их стиль.
- Скажи, ну почему надо решать вопросы именно так: ломом или похожим инструментом? Разве нет другого способа?
И ничего лучше сентенции: "Знаешь, у нас вообще силовое государство", я в ответ не придумал. Кстати, вы не замечали, как привычно звучит это словосочетание на иврите?
Действительно, почему? Может быть, виноват характер жизни страны, которой слишком часто приходилось воевать и убивать, отстаивая свою независимость и право на существование? Возможно. Во всяком случае арабо-израильский конфликт усиливает в обществе агрессивные тенденции, и пока он не будет урегулирован, его отрицательное влияние на наш национальный характер, на наши способы действия неизбежно. Они, палестинцы, делают нас злыми, когда убивают нас. И ещё более злыми тогда, когда мы вынуждены убивать их. И эта злость рождает в нас привычку к единственному способу действия - с позиции силы. Но эта улица имеет двухстороннее движение, и мы тоже делаем злыми их. Да, сейчас, в их сегодняшнем положении, им трудно действовать подобным образом, но потом, когда мы подпишем с ними последнее мирное соглашение, эта их привычка ещё даст себя знать.
А может быть, это просто свидетельствует об определенном этапе в жизни страны? Своего рода переходный процесс, из общества развивающихся стран к развитым? Действительно, за последние 10-15 лет существенно вырос национальный продукт, переведший нас по этому показателю в ранг развитых стран. Продвигается приватизация, помогая разгребать завалы социалистического прошлого, совершенствуется свод законов, и направление этого совершенствования - приоритет прав личности перед правами государства и его различных институтов: религиозных, социальных, политических, экономических. Но на этом переходном этапе ещё очень сильны тенденции прошлого: чудовищным для такой страны является количество министерств и ведомств, необычайно высок уровень централизации ресурсов с последующим их распределением и так далее. Все эти "пережитки прошлого" дают прекрасную возможность исполнительной власти действовать с позиции силы, а не общественной эффективности. Будь то назначение чиновника на очередную синекуру, вроде "Управления лотерей", с последующей (через пару лет работы) пенсией, превышающей зарплату президента страны, или выделение средств на одни и те же цели в бюджетах двух министерств, руководимых "товарищами по партии". Именно такие факты рождают у студентов ощущение, что деньги есть и в избытке, а "раз им можно, почему нам нельзя?".
Хороший пример студентам дает и Гистатдрут. Как он добивается своих целей? Все его забастовки приурочены к самым болезненным для населения периодам отпусков, потому что аэропорт - козырной туз в руках Амира Переца! Только с одной целью - лишить его этого козыря, я бы позволил открыть международный аэропорт в Газе немедленно. Не все захотят им пользоваться, но у иностранных авиакомпаний будет замечательная альтернатива.
Теперь обратим внимание на другой боевой отряд - работники министерства внутренних дел. Когда ими выбрано время для забастовки? Правильно, время выбрано с позиции силы, перед выборами в местные органы власти. А когда забастовка прекращена? Тогда прекращена, когда правительство объявило, что для участия в выборах подойдет любой документ, имеющий ссылку на номер удостоверения личности и фотографию, например паспорт, водительские права. Воистину, против лома нет приема, если нет второго лома. В этом случае второй лом нашелся. Но понесенные гражданами, туристскими компаниями и туристами убытки значительны.
- Это сюрреалистическая страна, - как выразился один иностранный туристский агент , - они затратили столько денег, чтобы убедить туристов поехать в их небезопасный район, и, когда те согласились, они не могут дать им визы и пустить в страну.
Да, с его точки зрения, да и с точки зрения любого нормального человека это - дикость. Но мы привыкли, не замечаем. Там, в бывшем социалистическом раю, мы тоже ко многому привыкли и жили, не замечая чудовищной нелепости происходящего. Но там, по крайней мере, был железный занавес. Как сказал Жванецкий: "И "Запорожец" - прекрасная машина, если никакой другой не видел".
Я не хочу касаться в этой статье существа требований студентов или сути разногласий работников министерства и государства. В частности, утверждается, что государство не выполняет какие-то пункты предыдущего соглашения с работниками министерства. Возможно. Это, кстати, было бы очень в стиле решения вопросов у нас в стране. Но возможно, что это и не так. Не знаю. Мы говорим о другом: о стиле, о методе решения вопросов.
Так что же вы хотите от студентов? Чему бы их там в университетах не учили, жизнь, как известно, - лучший учитель. Если можно государству, если можно Гистадруту, если можно весьма малочисленному коллективу сотрудников министерства внутренних дел так портить нам жизнь, решая свои вопросы с помощью лома, то почему нельзя студентам перекрыть пару тройку перекрестков? Тем более, что очень хочется. А если очень хочется, то можно... как сказала Галка Галкина.