Диалоги о России

(статья опубликована 3/12/98)

     Весь этот день, встречая очередного "русского", я слышал один и тот же вопрос:

   - Слыхал, Старовойтову убили?

     Конечно, все уже знали. И те, кто по-прежнему привык смотреть программу "Вести" российского телеканала, и те, кто давно уже получает новости через телепрограмму "Мабат" и радиостанцию "Решет Бет". День тот выдался напряженным, начался рано и окончился далеко за пределами всех главных программ новостей, и каждая встреча этого длинного дня сопровождалась диалогами о России. Собственно, Галина Старовойтова, светлая ей память, была только предлогом, а говорить всем хотелось о России. Так построилась эта статья, из встреч, воспоминаний, сожалений и надежд.

   - Ну ты скажи, что будет, в конце концов?
   - Есть полностью бандитские государства, так существующие уже десятки лет, поищи в Южной Америке.
   - Говорят, Старовойтова уже шестой член российского парламента, убитый после начала перестройки.
   - Сравнил тоже, обычный член парламента и - Старовойтова!
   - А почему бы и не сравнить, если в стране можно безнаказанно убивать членов парламента, почему не Старовойтову? Представь себе, что у нас тут убили бы члена кнессета и полиция бы несколько лет не могла найти преступника...
   - Сравнил, то у нас ...
   - Вот и ответ..
   - Да нет, не ответ! Многих убили из-за денег, они кому-то мешали, Влада Листьева, например.
   - Старовойтова тоже кому-то мешала, что в конечном счете этим "кем-то" было мысленно переведено в деньги. Стратегический поступок. Власть - это, в конце концов, деньги.
   - В сегодняшней России не только власть - деньги, но и её отсутствие для многих очень большие деньги...

     Вот такой разговор был с утра. И меня воспоминания вернули в начало перестройки. Демократия, выборы, кооперация... Мы, давно мечтавшие о свободной работе, о плате за труд, к которой можно было бы относиться с уважением, сразу же, как только оказалось возможным, создали кооператив. Вокруг замечательные ребята, все друзья, коллеги, знакомые, народ интеллигентный - кооператоры нового типа. И только бухгалтера мы взяли "старого типа", в этом деле нужен был опыт и знания. И вот вернулись мы с заседания комиссии Моссовета по кооперативной деятельности, в кармане долгожданный протокол с разрешением на создание кооператива, радости нашей нет предела. И тогда Юра, бухгалтер наш, спросил меня:
   - А ты не боишься кооператив ваш из друзей делать?
   - А почему это, вдруг, я должен бояться? - моему непониманию и возмущению не было предела!
   - Большие бабки пойдут, Сережа, люди шалеют от денег, друзья ссорятся, супруги разводятся, а то и кое-что похуже.
   - Чего это вдруг мы с друзьями будем ссориться, что мы нормально поделить деньги не сможим, что-ли? Да и нет ещё никаких денег, я вон - три месяца на шее у жены, без копейки зарплаты...
   - Поделить? Это смотря какие деньги делить. Маленькие деньги поделить нетрудно, хотя и здесь обиды бывают, ты же нач. отдела был, премию людям давал?
   - Ну, давал...
   - Значит помнишь те десятирублевые обиды. А здесь другие деньги будут. Шалеют люди, я тебе говорю, ещё вспомнишь.

     Не понравилось мне тогда, что он мне радость по поводу получения разрешения омрачил, но настало время и вспомнил я Юркины слова. Деньги были ещё далеко "не те", но атмосфера легких взаимных обид, невиданных, непредставимых среди тех людей, вдруг создалась. Для меня это был шок.

     Шел 1989 год. Я забежал как-то днем в кафе на Коропоткинской 37, москвичи помнят, это был первый советский кооператив Андрея Федорова. Было тихо, народу - почти некого, кооперативные цены "кусались". У меня было дело к Андрею, занимавшему пост председателя Московского союза кооперативов. Я увидел его, сидящим за крайним столиком с каким-то господином. Взглядом он дал понять мне, чтобы я не подходил. Бизнес есть бизнес, у него свои законы, на них не обижаются, и я присел перекусить. Через четверть часа Андрей проводил гостя и подсел ко мне.
   - Знаешь кто это был?
   - Кто?
   - Ты о теневой экономике слышал?
   - Как все, что он хотел, бизнес?
   - Нет, мы ему для бизнеса не нужны. Так расспрашивал, о властях, условиях, банках и прочее, короче, как мы крутимся. А в заключение сказал: "Ну вы пока, ребята, резвитесь, время есть, мы подождем, присмотримся, свою систему менять не будем. Надо понять, куда дело пойдет. А потом, если куда надо пойдет, это будут уже другие люди и другие деньги. И вам тогда делать тут будет нечего, что соберете - то соберете". Понял? - спросил меня Андрей?
   - Чего ж не понять тут, - ответил я, и стало мне тогда довольно грустно.

     И потом, действительно, всё пошло "куда надо", и пошли другие деньги, пришли другие люди и страна - ошалела. Москва, вдруг, оказалась городом с самым большим количеством миллионеров в мире. Как это возможно? Как говорил Остап Бендер в бессмертном произведении: сравнительно честным способом. Так и создалось это, новое для нас, государство, в котором закон есть, но сравнительно с полным беззаконием, а власть - сравнительно с абсолютным безвластием. Такие образовались новые правила игры.

   - Может быть, она что-то знала, и потому её убрали?

     Хочется думать, что есть хоть какая-то причина, уровня серьезности воров в законе, потому что не хочется верить, что в России начался отстрел порядочных людей. Чтобы страну не засоряли, чтобы Макашову не мешали, с ним, в конце концов, можно договориться о цене. Не хочется верить в это, это начало стадии распада, и для его остановки могут потребоваться кардинальные внутриполитические меры.

   - Что вы шум подняли! Подумаешь, обычное политическое убийство, у нас вон Рабина убили, в Америке сенатора Кеннеди, у них - Старовойтову!

     Конечно, можно успокоить себя этим. Но параллель Рабина, определявшего политический курс страны, или Кеннеди, влиятельнейшего члена сената, кандидата в президенты со Старовойтовой - незаконна. Член маленькой, ничего не определяющей, парламентской фракции, что она могла изменить, на что она могла повлиять?

   - Она могла выставить свою кандидатуру в президенты!

     Могла. Но голодный, без зарплаты и социальной поддержки народ, в стране, где закон не всегда существует даже на бумаге, а уж в милиции о нем и подавно не знают, где разборки на улицах стали обычным делом - этот народ, в его сегодняшнем положении, ждет Старовойтову? Именно её, а не генерала Лебедя, пока набирающего опыт практической деятельности в Красноярском крае?
     Так хочется снизить масштаб события!

   - Когда же там будет порядок, должен же, когда-нибудь быть?..
   - Последние 400 лет порядка нет, или анархия или тирания, что ты хочешь! В былые времена немцев пригласили "володеть и княжить" по причине отсутствия порядка, на какое-то время помогло, пока немцы не обрусели.
   - Что же ты считаешь, что все безнадежно?
   - Нет, но срок в 10 лет недостаточен для созидания, только для разрушения. Созидание требует воспитания поколения, значит атмосфера должна как-то стабилизироваться ещё при родителях, а потом уж дети вырастут. Хотя наилучший эффект будет только в третьем поколении.
   - Сколько это - поколение?
   - Лет 25, наверное.
   - Это, что же, если сейчас начать, то через 50 лет будет порядок?
   - Примерно, но уже через 25 можно будет жить нормально. Но бесполезно спрашиавть, сколько осталось пути, сначала нужно быть уверенным, что движешься в нужном направлении...

   - Для каждого эволюционного уровня народа существует своя форма существования, наиболее эффективная на этом этапе. Демократия! А вы вспомните, в США она началась с декларации независимости, в Англии - с первого парламента, во Франции - со взятия Бастилии и первой республики! Лучше бы знал историю мог бы вам больше перечислить! В России демократии лет 7 примерно, это срок?
   - Да, я помню, ещё, кажется, Нуйкин писал в 85 или в 86 году, что для Советского Союза крайне опасно переходить непосредственно к тем нормам и правилам, что так заманчиво сверкают эталоном для человечества! Пророк был, на самом деле. Он писал о некотором автократическом правлении как переходной форме от тоталитарного режима к демократии с постепенным добавлением прав и свобод одновременно с построением нормальной экономики и подъемом уровня жизни народа.
   - А как же чехи, венгры?
   - Не знаю, но у них был относительно большой период нормального демократического развития нации, и относительно небольшой перерыв. В России вообще не было нормального состояния, чтобы и политические и экономические свободы начали развиваться...
   - А как же Солженицын пишет, "Август четырнадцатого", помнишь? Россия перед той войной уже неплохо развивалась.
   - Да, но только экономика, а политически? Бесправный народ, отсутствие политических свобод. Если бы Ленин не сидел в подполье, а наряду с 20 партиями имел свои газеты и политическую жизнь, выборы, так никакой революции бы не было!
   - Может что-то в этом и есть, китайцы ведь так и делают, кажется?

     Да, есть такая точка зрения. Вся эта демократия, весь этот переворот, за историческое мгновение перебросивший страну на поколения вперед - все это типичное "прогрессорство", то есть неподготовленное эволюционным развитием нации изменение социальных условий её существования. Для нации это, наверное, так же тяжело, как для простого вятского крестянина, никогда особенно не интересовавшегося Америкой, быть выброшенным на мостовые Нью-Йорка, с его безумным ритмом жизни и её непостижимыми законами. Подумал я об этом и увидел, как сегодняшние трудности и проблемы несчастного народа проектируются на так привычные нам эмигрантские истории. Страшно стало, эмиграция принесла слишком много драм и трагедий. Наверное и за это "прогрессорство" Россия платит исторический счет...

     И вспомнилась мне одна история. Вот она.
     В те далекие времена, ещё до "Закона о кооперации в СССР", существовала в Москве комиссия по кооперативной деятельности, и у неё был председатель. Слыл он ужасным бюрократом и ретроградом, и в его приемной вечно было полно молодых и не очень, полных сил, надежд и инициативы, людей. А Он, по своей бюрократской сущности, окуруженный сонмом дрессированных секретарш, гонял нас, кандидатов в кооператоры, за бумагами и справками, разрешениями и уведомлениями, характеристиками и рекомендациями. Злостно вычеркивал из уставов большую часть перспективных видов деятельности, ограничивая все и вся, как только возможно, отказывая всем, кому только удавалось отказать под каким-либо предлогом. Настрадались мы там, в его корридорах, и нелестных слов о нем придумано и высказано было немало. Время шло и грянул день, когда Верховный Совет СССР принял "Закон о кооперации", и вся эта дурацкая комиссия оказалась вне этого закона. Не надо ничего больше разрешать, достаточно регистрировать. Нельзя ограничивать, можно только собирать налоги. Он потом, кажется, уехал в Ленинград, преподавать. Но перед отъездом собрались мы в том же уютном кафе, у Федорова, уже ветераны кооперативного движения, и пришел Он, наш бывший злейший враг, ныне такой поверженный и безопасный. Мы смотрели на него с теплым чувством, как смотрят на змею, у которой удалось удалить ядовитые зубы. И так Он тогда сказал: "Вы радуетесь, ребята? Не радуйтесь. Это слишком большая брешь, её уже не заткнешь. Пройдет несколько лет, и вы увидете, что будет. Вы просто не знаете, что деньги делают с людьми. Это будет уже другая страна, и я не уверен, что многие из вас захотят в ней жить. Вы на меня сердитесь? Я просто старался сдерживать это, как только мог".
     Это было удивительно, неожиданно, но, скорее, в жанре прощальной фразы потерпевшего поражение героя.
     Потом, году в 92-93, я как-то попытался выяснить, где все те, с кем тогда мы с таким энтузиазмом создавали первый в стране "Союз компьютерных кооперативов Москвы". И я увидел, что Он был прав - многие, очень многие, я боюсь сказать, но кажется, почти все, не захотели жить в той новой стране и играть по тем новым правилам, к которым с такой радостью стремились. Причем, независимо от национальности. Хай-тек, цвет технологии, мозги нации...

     А теперь вот, убили Галину Старовойтову. И что же делать всем нашим тамошним добрым знакомым, как жить, как привыкнуть, как воспринять все это?

   - А что ты над ними плачешь? Три поколения угробили свои жизни при одном из самых страшных тоталитарных режимов, когда либо бывших в истории человечества. Что, там и тогда не было жизни и стремления к счастью? Не было любви и радости? Не было дружбы и красоты? Что вы все расплакались! Что, прекрасные и замечательные люди России до сих пор не уничтожались, не гнили в лагерях и застенках? Или есть что-то особенное в том, что человека убивают в темном подъезде его дома, а не в плохо освещенном подвале на Лубянке?