Сергей Либертэ

        Плач по беженцам.

`    Эту картину тоже довольно легко себе представить: когда вместо сирийских арабов, бегущих от перманентной войны в своей стране, по дорогам Европы бредут колоны евреев, бегущих от угрозы тотального уничтожения, от общенационального бойкота еврейских предприятий, от Нюрнбергских законов, от погромов.

            И поведение европейских стран было бы похожим: сегодня вместо Эвианской конференции 1938 года, на которой страны участницы заявляли о возможных квотах на прием еврейских беженцев (а, точнее, об отсутствии этих квот), чиновники и политики единой Европы в Брюсселе пытаются согласовать квоты на прием этих новых беженцев. И у многих из них квот также нет, а иные (совсем как когда-то) не готовы принять религиозно чуждых беженцев!
        И дети на руках, и камни с обочин дорог (а вы видели, как корреспондентка какого-то венгерского издания подставила ножку бегущему отцу с ребенком на руках?), и полицейские кордоны – Европа сумела всего этого тогда, в 1938 году,  избежать. Но лишь потому, что ведомая Гитлером Германия не открыла ворота во внешний мир в одностороннем порядке. Картины еврейских колон по обочинам дорог возникли гораздо позже, уже во время войны, и тогда их назначением не была благополучная европейская страна, а лагерь уничтожения или просто овраг в лесу.

             А этот, упавший на землю с ребенком на руках сирийский беженец, оказался известным в своей стране тренером по футболу, и, благодаря этой, ныне уволенной, венгерской корреспондентке, и, благодаря мгновенному распространению информации в сегодняшнем мире, получил убежище в европейски бедной Испании, квартиру и работу по специальности (при 20% безработицы в стране). На днях я видел его сына за руку с Кристиано Рональдо, выходившем на поле перед матчем Мадридского «Реала».
        Воистину, неисповедимы пути Господни!

        Но в 1938 году телевизионных картин не было.
        Комментируя результаты Эвианской конференции, правительство Германии с большим удовлетворением и иронией отметило, что другие страны, критикуя действия Германии в отношении евреев, все же не захотели открыть свои двери, когда представилась реальная возможность помочь им. Гитлер, узнав о результатах Эвианской конференции, воскликнул:

             «Невозможно смотреть на этот позорный спектакль, когда весь демократический мир изнывает от сочувствия к бедному мученическому еврейскому народу, но остается черствым, жестокосердным, когда приходит пора помочь ему».

             Вот такие крокодиловы слезы текли из глаз немецкого канцлера тех лет.

          Сегодня Европе представилась вторая попытка - вновь есть реальная возможность кому-то помочь. Так что изменилось? Часть стран, подобно Недерландам в 1938 году, согласны на транзит через свою территорию, другие, как Бразилия и Аргентина в те времена, сегодня не хотят представителей иной религии, кое-кто согласен на небольшие квоты, ссылаясь на тяжелое экономическое положение (что за великая депрессия в 21 веке?).

         И только Германия готова принять всех. В 1938 году иной немецкий правитель хотел выгнать всех, так могла ли Ангела Меркель, возглавляющая теперь страну, ответственную за ту состоявшуюся трагедию, поступить иначе? Вы бы смогли?

         В Сирии действительно идет война, война гражданская, то есть самая страшная из всех, да еще с религиозной составляющей.           

 Нам на уроках истории в школе много рассказывали о зверствах немецких оккупантов в Великой Отечественной войне, но никогда о жутких зверствах белого и красного террора в гражданской войне 1918-1922 годов. А жаль, поведение немецких оккупантов в этом сравнении выглядело бы несколько иначе.

        В Сирии воюют все против всех, количество погибших около двухсот тысяч, беженцев – около десяти миллионов (3 миллиона покинули страну и 6,5 покинули свой дом в рамках Сирии) из двадцатимиллионного населения довоенной Сирии. Убивают и насилуют волнами: каждый раз, когда прокатывается волна оппозиционеров и когда, на смену ей, возвращается волна правительственных войск, насилуют одних и тех же женщин и убивают, тех, кого не убили раньше, убивают именно потому, что их не убили предыдущие «борцы за демократию». О доблестных войнах Исламского государства нечего и говорить, совсем зверьё.
        До войны Сирия не относилась к числу слаборазвитых стран, похожих на многие страны африканского континента, традиционно поставлявшие беженцев в страны Европы по принципу последней колонизации. В Сирии было и бесплатное медицинское обслуживание, и бесплатное и обязательное 6-летнее образование, и субсидии на дальнейшее обучение. Её университеты выпускали неплохих специалистов для нужд промышленности и сферы обслуживания. Тесные связи с Францией (последняя оккупировавшая страна) и Россией позволяли многим получать высшее образование за границей при помощи правительства. Сирийское государство было светским, гарантировавшим гражданские права женщинам и меньшинствам, средняя зарплата составляла примерно 70% от российской и обгоняла целый ряд стран СНГ, например, Украину.
        Вот такую страну мы потеряли! Она не была эталоном демократии и процветания, но в ней можно было жить, не страдая, и не хуже, чем в странах СНГ, и заметно лучше, чем в Африке. Друзы с израильских Голанских высот, ездили учиться в тамошние университеты и возвращались в Израиль жить и работать.
        Все это рухнуло. Сначала им казалось, что на смену авторитарному наследственному правлению семьи Асада придёт более демократичное правление, ведь все прогрессивное человечество поддерживает арабскую весну! Потом, что война скоро кончится, так как почти весь мир против Асада, ну, кроме России и Ирана. Потом, что можно все это переждать в безопасности, в открытых на территории Турции, Ливана и Иордании, лагерях беженцев и вернуться в свой дом, к своей прошлой или даже лучшей жизни. Потом рухнула и эта надежда: Европа и США подписали с Ираном ядерное соглашение, следствием которого будет освобождение из-под ареста в западных банках более 100 миллиардов долларов иранских денег. Часть из них непременно пойдет на помощь правительству Асада, к поставкам современных вооружений вновь подключится Россия, и война теперь не кончится никогда. Одна половина мира не сможет победить другую на территории Сирии.
        И беженцы поняли, что надежды больше нет.
       Тогда они встали и пошли – малая часть от десяти миллионов, только те, кто чувствовали способность дойти, то есть, в основном, молодые мужчины, молодые семьи, а также те, у кого сохранились какие-то средства. Ведь на трассе надо будет всем платить, иначе 100 метров не пройдешь по этим территориям.
        То, что война в Сирии теперь не кончится в обозримом будущем, поняли и в Турции, и в Ливане, и в Иордании и открыли ворота  лагерей, ворота, выводящие из страны.
         Куда идти?

        Многое изменилось с тех пор, и, прежде всего, информированность беженцев.Телевидение и социальные сети открыли им правду: западный мир, за эти восемьдесят с лишним лет, перестал быть национально замкнутым, а государства  – национально однородными. В США живут почти пятьдесят миллионов испано-говорящих граждан, и примерно столько же мусульман. Во Франции около 8% населения являются мусульманами по переписи, и, наверное, значительное количество людей, переписью не охваченных.А сколько там африканцев христианского вероисповедания! Идеи толерантности и гуманизма пронизывают западный мир, дискриминация стала абсолютным злом, политкорректность не позволяет даже обозначать понятия, которые могут содержать негативную относительно кого-либо информацию или эмоциональную окраску.
          И вообще, в Германии, Швеции или Норвегии можно жить на социальное пособие всю жизнь, их экономика развита и стабильна, и есть, кстати, шанс найти работу в невостребованных местным населением областях. Да и мусульманская инфраструктура в Европе развита и находится на подъеме: в той же Германии мусульман тоже уже более 5 процентов, есть в изобилии мечети, религиозные школы.
          Так куда идти? Не в Саудовскую Аравию или всякие там Эмираты, где пришельцы живут десятилетиями на положении наследственного обслуживающего персонала без гражданства и гражданских прав, где даже местные женщины законодательно дискриминируемы почти во всех областях жизни? Это вам не свободная Сирия, авторитарный правитель которой вызывал такую ненависть западного мира, был, как сегодня говорят, «нерукопожатным». Это - респектабельные эмиры, плотно упакованные в золотые одежды, для каждой жены у которых построен отдельный дворец. Их сочтут за честь принять в любой западной стране. Удивительно, но факт.
        Туда, кстати, и не пускают. Куда пошли бы вы?

              Плач по Европе

          Такого количества апокалиптических статей о будущем Европы не было опубликовано, наверное, за все последнее десятилетие. Европа тонет под наплывом мигрантов, Европа рухнула вследствие своей толерантности, Европы больше нет  - и так далее.
        Особенно стараются российские авторы и комментаторы, возможно вследствие тайного желания, чтобы это произошло? Один из них уже предсказал десятки миллионов украинцев в пути, другой философски обосновал произошедший крах на ценностном уровне (слишком много свобод, особенно в сексуальной сфере!). Даже пророчества знаменитой Ванги о Сирии вспомнили, из которого сделали вывод о том, что и Европа вот-вот рухнет и начнется третья мировая война.

        А что же будет с Европой? Сделаем исторический запрос на примеры, связанные с могучим и неостановимым потоком беженцев.

        Моя страна беженцев принимает всегда, и вот эти цифры. В период с 1948 по 1951 год население страны приняло 100% от своей численности в качестве беженцев. В большинстве это были люди другой культуры:  население Израиля на момент его образования состояло только из ашкеназских евреев, то есть евреев выходцев из Европы и, стало быть, носителей европейской культуры. Приехали в большинстве своем сефардские евреи, то есть выходцы из арабских стран. Но не только разная культура, это были люди и  другой ментальности, они столетиями жили среди арабов, восприняли их стиль жизни, коды общения, бытовую культуру, поведенческие нормы. И это были люди даже несколько другой религии: отличие сефардской и ашкеназской ветвей иудаизма сродни отличию православной и католической ветвей христианства (до сих пор в Израиле строится два вида синагог и правят два главных равина).
        Это не 800 тысяч, то есть один процент от численности населения, которых героическая Ангела Меркель обещала принять. Это – сто процентов, которые принял первый премьер министр Израиля Бен Гурион! И бежали они, также, без имущества, и  под непрерывным преследованием стран исхода и под реальной угрозой погромов, местами осуществленной.
         Но это – дела давно минувших дней, время возрождения еврейского государства! Но вот примеры посвежее. В 1990-1991 годах в Израиль приехал один миллион беженцев из Советского Союза, что на тот момент, составляло пятнадцать процентов населения страны, и я повторюсь: это не 800 тысяч, то есть  один процент от численности населения, которых героическая Ангела Меркель обещала сейчас принять. Это – пятнадцать процентов!

             Я был среди них, со своим имуществом в девять чемоданов и тремя детьми, с  деньгами в 90 долларов на человека, позволенным к вывозу из страны. Нас приняли, нам помогали, и государство и добровольцы, мы все как-то устроились, нашли работу (мы также приехали не из Африки, и привезли с собой образование), и мы стали полноценными гражданами Израиля, в этом году отметив двадцатипятилетие исхода.

           Франция! Великая 66 миллионная европейская страна, торжественно обещала принять 24 (двадцать четыре!) тысячи беженцев за два года. В Израиль и сейчас ежегодно приезжает 25-26 тысяч человек и треть из них эмигрирует из той же великой Франции. Бегут они от антисемитизма, от погромов в Шарли Эбдо, от убийств в еврейских школах и супермаркетах.

         То есть к нам приедут за два года 17-18 тысяч французов, а Франция поднатужится и на их место примет 24 тысячи сирийцев! Такая вот арифметика.

           Британия – 15000 из лагерей ООН, а с теми, кто ночует на вокзалах в Будапеште или в лесах Сербии пусть разбираются другие.
         Америка! Президент Обама, лидер и главный вдохновитель арабской весны, обещал вдвое увеличить квоту, то есть с 1500 беженцев до 3000! Поступок вполне в стиле 1938 года.

         Немало немецких и австрийских евреев пытались уехать в США, но им отказали в визах. Несмотря на многочисленные сообщения о жестоких погромах в ноябре 1938 г., американцы не принимали еврейских беженцев. Находясь в разгаре Великой депрессии, США полагали, что беженцы составят конкуренцию местному населению в борьбе за рабочие места и окажутся непосильным бременем для социальных программ, предназначенных для помощи неимущим.

Оставим еврейскую эмиграцию в стороне. Все же есть разница, и мы ее коснемся позже. В Израиле находятся более 80 тысяч мигрантов из стран северной Африки, таких, как Эритрея и Судан. Весь южный Тель Авив - целый район - занят ими. Восемьдесят тысяч - это один процент от сегодняшнего населения Израиля. Один процент! Вам эта цифра ничего не напоминает? И мы живы, и власть не сменилась, и Израиль не рухнул, так почему Европа рухнет?

 Другое дело, что наше правительство до сих пор не знает, что с ними делать. Вот теперь, я надеюсь,  пример Европы нам поможет принять правильное решение.

 Европа, благодаря Ангеле Меркель, сможет, в конце концов, сорганизоваться, принять всех, кто уже пришел, ввести дальнейший поток в разумные рамки и, увы, поставить разумные препятствия стихии исхода. Это требует времени, как всякий процесс идущий не в тоталитарных странах. Есть законы, порядок, бюджет, квоты – обычная для демократии бюрократия. Но процесс пошел. И как-то приняв всех, кто уже там,Европа все же не погибнет. Не погибнет, потому что это намного меньше, чем принял Израиль, это намного меньше, чем принимает Америка нелегалов из Мексики и это всё мизерные количества, особенно если разделить их на будущие, более спокойные годы (а вот будут ли они, зависит в большой степени от Европы самой).

 Другое дело, что Европа продолжит меняться,  она меняется в последние десятилетия на наших глазах, как изменился Израиль, абсорбировав сто процентов выходцев из арабских стран или миллион советских евреев, мы знаем это, старожилы видят это. Израиль стал совсем другой страной, именно благодаря миграции.
        Стоит все же отметить, что Израилю, несмотря на фантастическое количество беженцев, было в чем-то легче, перспективнее, надежнее: Израиль принял и растворил в своем составе евреев, этнически и религиозно консистентных основной нации страны. Да, они (или мы, я, ведь был тогда не на принимавшей стороне) были другими, совсем другими, даже фенотип оказался отличен, не говоря о ментальности, характере, бытовой культуре, базовых ценностях. Но была уверенность, что те, кто приехали другими, станут как те, что уже здесь.
        Это то, на что Ангела Меркель хотела бы  надеяться и во что она вынуждена верить. Мы были потенциально абсорбируемыми беженцами, нас возможно было сделать похожими, растворить. Конечно и мы, со своей стороны, сделали страну немного другой.

 Но в Европе всё сложнее.

                 Проблема малых доз

Мне недавно попалась книга Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва». Кроме того, что книга сама потрясает, как документальное свидетельство самой страшной на сегодня техногенной катастрофы, кое-какие описания там заставили меня задуматься.
        И именно, это жизнь тех, кто в силу ситуации, получал в течение долгого периода малые, то есть практически безвредные, дозы радиации. Но получал их постоянно: то ли долго ухаживая за смертельно больным мужем, то ли работая в больнице, то ли просто живя в зоне, признанной допустимой для жизни вследствие малой радиоактивности.
        Но все это было долго,  постоянно. И организм наш, оказывается, не способен успешно абсорбировать эти малые безвредные дозы постоянно, он не способен в непрерывном режиме задействовать этот спасительный механизм абсорбции, ему нужна передышка, вывод в чистую зону на продолжительный срок, не может он жить в состоянии постоянной борьбы. Организм ослабевает, постепенно начинаются болезни, те, которых никогда не было, что-то начинает постоянно привязываться («то понос, то золотуха», как говорит одна моя знакомая). И все это приходится лечить, и сами эти лечения (лечения следствий, по сути, без устранения невидимых причин) подрывают организм еще больше.

 Европа давно уже живет в этих «малых дозах». И давно уже болеет. Возможно, более медленный, растянутый на многие десятилетия процесс поглощения мигрантов, позволил бы полностью абсорбировать приехавших, позволил бы создать более монолитное по базовым ценностям и разнообразное по культуре общество? Или создать новую синтетическую культуру, по типу американской? Другими словами, идея европейской мультикультурности, растянутая лет на сто, возможно могла стать успешной.
        Говорят, что мусульмане практически не абсорбируются, то есть абсолютно не воспринимают базовые ценности общества, в котором живут. Глядя на Европу, легко заключить, что это так и есть. Население не перемешивается, количество смешанных браков ничтожно, использование своего языка и приверженность своим базовым ценностям (основанным, в сущности, на законах шариата) почти абсолютно.
        И не надо противоположных примеров. Сказано ведь – практически нет, а в теории – конечно, да. И есть соответственно, факты, подтверждающие теорию, и статистика, подтверждающая практику.
        Турки в Германии и в третьем поколении говорят между собой по-турецки, сохраняют свою культуру и смотрят, в основном, турецкое телевидение. А мои дети говорят в основном на иврите, российское телевидение не вызывает у них никакого интереса, а внуки учат русский язык по моему настоянию, как один из важнейших в мире. Турки ходят в мечети, а те из нас, кто хочет молиться, ходят в те же синагоги. В этом разница.

 Европа получила и непрерывно получает тот материал, который потенциально не абсорбируем, мусульмане, арабы, не ассимилируются, поэтому они изменят Европу, не изменившись сами. Никто же не вспоминает о миграции поляков или жителей бывших югославских республик! А их немало. Но об их корнях через поколение можно будет судить только по фамилиям.
        Изменения в Европе тоже будут иными, не тождественными тем, которые пережил Израиль, принимая огромные количества еврейских мигрантов. Похоже на то, что вместо мультикультурности в Европе создается новое национально-религиозное меньшинство со всеми признаками такого способа существования. А это, прежде всего, полная религиозная независимость, которая, в конечном счете, приведет хотя бы к частичной отмене светского характера государства, территориальная разделенность (эти меньшинства уже сегодня концентрируются в «своих» районах), создание параллельных систем образования и так далее.
        Ангела Меркель знает это. Я не видел слез на ее глазах, она мужественная женщина и опытный политик, но мне кажется,  слезы были у нее в душе, когда она произносила этот текст.

 "То, с чем мы столкнулись сейчас, будет занимать нас и изменит нашу страну в ближайшие годы. Мы стремимся, чтобы это были положительные изменения, и верим, что сможем этого достичь", - сказала Ангела  Меркель.

 Это драма, драма европейской культуры и европейского образа жизни. Драма, но не трагедия. Давайте вновь вернемся к примерам.
        Мы живем в стране,  где двадцать один процент населения – мусульмане, а я живу в Иерусалиме, где мусульман сорок процентов (говорят, что как в шведском Мальмё!). У нас есть отдельные арабские районы, отдельные арабские кварталы в городах со смешанным населением, как Иерусалим, две отдельные системы образования (в общем, со своими программами по общественным дисциплинам), раздельные системы религиозного законодательства, регулирующие все вопросы брака, семьи, рождения и смерти. Вот это и есть обозримое будущее Европы. И, конечно, практически нет межнациональных браков. Мы и они не перемешиваемся.
        Но Израиль не погиб, не развалился, наоборот, эта страна обгоняет все другие в западном мире по темпам развития и стоит очень высоко по индексу счастья, занимая одиннадцатое место в мире из 158 стран при одновременных опросах как евреев, так и арабов. Так что и панихиду по Европе служить рано.

 Хотя если рождаемость коренных наций в странах Европы будет такой как сейчас, то лет через пятьдесят меньшинством станут именно титульные нации этих стран.
            У нас в Израиле рождаемость в еврейском секторе практически такая же, как и в арабском, где она, кстати, неуклонно сокращается.

 Но вот по дороге к этому новому для Европы будущему, будут те самые болезни, роликами о них заполнен YouTube: ленты погромов в перенаселенных исламским населением пригородах французских городов, ленты о стихийных отрядах самообороны европейцев, ролики о демонстрациях протеста в странах Европы против политики правительств, не способных  остановить цунами беженцев, как не способна это сделать и Ангела Меркель.

   Как лечить Европу? Как дать ей передышку? Как правильно построить политику страны, не снижая существенно свой эволюционный уровень? Как сохранить страну в своем естественном виде, при этом не отказывая тем, кто нуждается, не испытывая ненависти к тем, кто пришел в твой дом, и ты знаешь, что у него дома нет, а твой дом уже никогда не будет прежним?
            Они изменят вас, вы вряд ли измените их. Ангела Меркель это знает, но может ли она поступить иначе? А вы бы могли? Даже с учетом уроков истории, случившихся по вине ее страны?

 Бывают ситуации, когда нет идеального решения, правильного сейчас и так же оцениваемого и во временном отдалении. Когда жалость к каждому в отдельности и ко всем вместе,  имеет разное происхождение, требует разных поступков, болезненных или сегодня, или завтра, когда моральная основа страны вступает в противоречие с ее интересами.
        Так что же делать Европе, Германии? Всех принять и расселить? Разрушена ведь не только Сирия, разрушен Афганистан и Ирак, Ливия и Судан, Эритрея и Сомали. Переселить весь Ближний Восток и Африку в Европу? Колонизировать эти страны вновь? Сегодня ряд реальных политиков мирового значения открыто говорят о необходимости внешнего управления разрушенными странами! То есть о новом, альтруистичном витке колонизации как глобальном решении проблемы. Но возможно ли оно в мире, пафосом жизни которого все еще является борьба сверхдержав, теперь уже не двух, а более?

 Это, я думаю, трансцендентная проблема, то есть ее решение в нашем мире отсутствует, а видение ситуаций с иных горизонтов нам недоступно. Поэтому невозможна и правильная оценка поступков. Моральная основа страны – это ясно и понятно, а об интересах можно спорить, особенно когда речь идет о будущем мире. Так, может быть, поступая так, как подсказывает ей совесть, Ангела Меркель действует единственно возможным способом?
        Правильно это или нет, не знает никто.

     Сентябрь 2015
     Иерусалим