Сергей Либертэ

К друзьям на территории


      Я написал эту статью в марте - третью в серии "Настроение". Тогда обстоятельства помешали мне ее опубликовать. Но я все же решил это сделать сейчас, потому что скоро вопрос о территориях вновь станет самым главным, вопрос не о том, как искоренить так террор, а что с этими территориями делать потом. Тогда, возможно, мои личные впечатления будут вам интересны.

* * *

     Накануне было два теракта, тот, в Нетании, где погибло 26 человек и второй, в одном из еврейских поселений на территориях. Там террорист забрался в дом и перестрелял часть семьи. Ночью лежал и думал, что время для поездки самое неудачное. Утром наши войска вошли в Рамаллу и вместе с этим террористы всех остальных городов получили соответствующие распоряжения. И приступили к их исполнению.
     Утром я все же спросил жену, стоит ли ехать.
     - Конечно поедем, ребята готовились, Таня всегда так хорошо принимает.
     Я, впрочем, в ответе не сомневался, но за долгие годы жизни мы привыкли в критические моменты убеждаться, что никто никуда никого не тащит, что все решено вместе и делается вместе.
     На выезде из нашего района неожиданно образовалась пробка: полиция поставила переносной шлагбаум и все машины проверялись. Когда, наконец, выбрались из города позвонили, что опоздаем на полчасика, на что Танечка ответила совсем невпопад:
     - А мы и не сомневались, что вы приедете, не испугаетесь. Даже звонить вам не стали.
     Получалось, что ночью мы с ней думали о том же самом.

     Что такое территории, мы в России толком не знали. В тамошней прессе это называется "Западный берег реки Иордан". Из-за такого названия большая часть населения в мире думает, что есть река Иордан, где на одном берегу, восточном, живут евреи, а на другом, западном, арабы. И вот евреи в шестидневную войну заняли и их берег тоже. Я лет двадцать назад попробовал как-то объяснить, что и на восточном берегу реки Иордан тоже живут арабы и это называется государство Иордания, но мне не поверили - сказали, что все это сионистская пропаганда. Ну пропаганда так пропаганда, что делать. Но так вот, раз мы тут все живем на одном - западном - берегу реки Иордан, то и название для тех территорий, что являются причиной конфликта, употребляется другое, более логичное - контролируемые территории. ООН, кстати, официально так их числит с незапамятных времен:

      - территории, контролируемые Израилем, а до того
     - территории, контролируемые Иорданией, а до того
     - территории, контролируемые Великобританией, а до того
     - территории, контролируемые Турцией...

     Не хочется продолжать, так как через несколько строк я вновь дойду до Израиля и это снова кончится "обвинениями" в сионистской пропаганде.
     Итак контролируемые территории или просто территории. Так мы эти места называем. Сразу по приезде на какой-то встрече с израильтянами (в первый год было много таких встреч - это входит в программу интеграции в стране) кто-то из них нас спросил, готовы ли мы жить на территориях. А мы в стране две недели, все в новинку, энтузиазм, патриотизм, культурный шок, торговое изобилие (вспомните СССР 1990-го), про территории ничего не знаем, кроме того, что какие-то там арабы мешают нам на них жить. Что ответить? Всем, кто знаком с русским характером, культурой и воспитанием ответ ясен.
     Я после того вечера поговорил со своим родственником, к тому времени уже лет пятнадцать живущем в Израиле:
     - Понимаешь, ты можешь многие факторы принять во внимание, и жилье там дешевле, и налоги ниже, и стоимость жизни меньше. Но характер, стиль жизни - особый: замкнутый коллектив, враждебное окружение. Смотри сам. Потому что после всего, решение жить на территориях - это идеологическое решение.
     - Причем тут идеология? Мне просто нужно жилье и у меня нет денег. - возразил я.
     - Ты должен верить, что у тебя есть не только неотъемлемое историческое право жить там, но что это является единственно правильным способом возрождения государства Израиль. Так когда-то возникла маленькая еврейская колония в Палестине, так она расширялась - скупались земли, приезжали евреи из стран рассеяния и вот теперь нас здесь 5 миллионов и полоска земли вдоль моря, которую ООН разрешило нам считать своей.
     - Ну разве это неправильно?
     - Может быть и правильно, но доказывать это придется тебе. Всей своей жизнью, жизнью своей семьи, детей. И решить, что ты на это готов, нужно сначала. А то жалко времени, немолодые мы уже.

     Так закончилось тогда мое первое "шапочное" знакомство с территориями. Месяца через два, когда я стал искать работу, то наткнулся на объявление из Текоа : "Требуются программисты". Где это Текоа? Оказалось на территориях. "Вот и представится случай посмотреть все самому," - обрадовался я. Сели в автобус и поехали. Проехали мирный шлагбаум с тремя скучающими резервистами, грязные обочины Бейт Лехема (Вифлеема) и покатили дальше, проскакивая без остановки арабские деревни и делая глубокие заезды в еврейские поселения. Я смотрел в окошко на незнакомый пейзаж, арабских мальчишек с голыми ногами верхом на ослах, чистые ухоженные израильские поселения, с клумбами цветов и аккуратными домиками под красной черепичной крышей. Неожиданно заметил, что перед нашим автобусом едет армейский джип, где он к нам присоединился, я не обратил внимания.
     Тогда мы для себя решили однозначно: в Текоа мы не поедем. Не хотелось покупать оружие, получать камни по стеклам твоей новой машины от босоногих мальчишек, не хотелось ограничивать свое передвижение огороженной территорией поселения. В конце концов , если нас отделяет от них забор с колючей проволокой, то ответ на вопрос, кто в клетке, а кто на свободе неоднозначен. Конечно, можно ничего не бояться, брать риск на себя, вести нормальный образ жизни сельского жителя. Можно, и большинство поселенцев так и живут. Но уже тогда мне не хватало перспективы - значительная колонизация территорий одновременно с добровольном бегством большей части арабов в окрестные страны казались нереальными: где взять так много евреев и как заставить уехать так много арабов? Другого решения проблемы территорий общество не предлагало. Иными словами, идеология не содержала в себе реальной и достижимой цели. Многим этого и не требуется, но нам, после 74 лет мечты о "светлом будущем всего человечества" хотелось большей определенности и обоснованности целей.
     Но это было больше десяти лет назад. И тогда было спокойно, и впереди было десять лет, чтобы решить эту проблему, и были варианты. Время сузило пространство политического маневра, и глядя на идущую навстречу колонну тяжелых грузовиков с танками на платформах, я подумал, что это пространство уже, в сущности, превратилось в коридор или туннель. И разветвлений больше не будет.
     Проскочили последний поворот. Вот здесь еще год назад стоял шлагбаум. Сегодня его подвинули метров на восемьсот вперед, к западу, к западному берегу той самой реки Иордан. Так, очевидно, нам удобнее. Впрочем до Иордана далеко - километров 50-60. Возле шлагбаума образовалась огромная стоянка машин. Чьи машины? Что за предприятие здесь? Промышленной зоны (арабские рабочие, еврейские инженеры и деньги - изобретение мирного процесса) здесь вроде бы нет. Медленно приближаюсь к шлагбауму, вдруг вижу, что я на прицеле. Из-за мешков с песком на шлагбауме в мою сторону направлен ствол автомата. Никогда так не было, я же еду НА территории, а не оттуда. Открываю окошко, здороваюсь.
     - Все ли в порядке, - спрашивает сержант резервист. Отвечаю. Мой акцент скажет ему все про меня. Теперь он знает из какой страны я приехал и даже, примерно, когда.
     - Куда едите?
     - В Офарим, - я показываю рукой на поселение, видимое вдали на пригорке.
     - О-кей.
     Уже потом, по приезде к друзьям, они сказали нам, что эти машины на стоянке принадлежат жителям дальних поселений. Туда курсирует автобус с пуленепробиваемыми окнами и стенками, а свои машины предлагается хранить здесь. Теперь, наверное, и в Текоа многие ездят так же.
     Смотрю по сторонам, где может спрятаться тот, с автоматом, кто примет за меня важное решение. Справа большие валуны, но они на спуске, слева десятка два редких сосен. Пейзаж спокойный. Риск невелик, да и путь недалек.
     Таня и Володя, наши друзья, купили здесь квартиру в тот короткий период мирного процесса, когда правительство Беньямина Нетаниягу разморозило строительство в поселениях. Мы были тогда здесь - зрелище удручало, в поселении стояло десятка полтора многоэтажных домов в разной степени застройки без признаков жизни. Потом все быстро ожило, и ребята вселились в хорошую четырехкомнатную квартиру на первом этаже с садиком. И цена была в 3-4 раза меньше Иерусалимской. Ближние территории, до шлагбаума тогда было километра полтора, и путь не лежал через арабские деревни. Никакой идеологии, простой расчет.
     Застолье, как всегда, удалось. В русской традиции, с массой закусок, вином и холодной водкой в изобилии. Первый тост был, кажется, из той же традиции - "За победу". Как и тогда, так и сейчас было глубокое внутреннее ощущение необходимости этой победы. И даже слова, что нашел наш лидер Ариэль Шарон в недавнем выступлении, оказались странно похожи: "Война идет за наш дом". Этого, кажется, не видно из Европы, но зато ясно видно нам, жильцам этого дома. Не за их дом, полное владение которым наш предыдущий премьер министр Эхуд Барак предложил им в Кэмп Дэвиде, а именно за наш, так как своего дома им показалось мало.
     Уезжали вечером, при первой темноте. Все же не хотелось лишний раз испытывать судьбу. По дороге думал о том, останется ли эта полоска земли за нами при будущих разделах, или нашим друзьям придется сниматься и вновь ехать куда-то? Надеюсь, что останется. Вокруг довольно много наших поселений. Что бы не происходило сейчас, в стране есть общее мнение, что мы с территорий в конце концов уйдем. Не знаю, как это будет конкретно и когда, но управлять арабами мы не будем, разделимся. По соглашению или нет, по принуждению или добровольно. Эпоха территориального раздела планеты подошла к своему концу вместе с прошлым веком, с прошлым тысячелетием. Осталось совсем немного мест, где еще нужно разобраться, разделится, размежеваться перед последующим когда-нибудь объединением человечества. У нас - одно из таких мест. И принцип, действующий сегодня, уже далеко не тот, что был раньше. Не исторические традиции, алчность европейских наций или спокойствие сверхдержав определяют способ раздела, а население. То население, что живет на этих самых территориях. И там, где нам удалось создать численное преимущество, мы останемся навсегда, а с других территорий навсегда уйдем.
     Вспомнился тремпист, которого недавно подобрал на въезде в город и подбросил до тремпиады на Маале-Адумим. Он жил в поселении Бейт-Эль, хорошее, благоустроенное место.
     - Как вы там?, - спросил я.
     - Не волнуйся, террором они не заставят нас уйти.
     Парень ответил мне со спокойной уверенностью. Спорить с ним не хотелось, хотелось его поддержать: мужество всегда вызывает уважение, даже если думаешь, что оно в конце концов окажется почти напрасным. Террором они действительно не заставят нас уйти, не заставят потому, что среди нас есть 200-300 тысяч таких как этот парень, и множество, подобно мне, уважающих его мужество и поддерживающих его стойкость. Но они заставят нас уйти просто потому, что они там живут, и это обстоятельство является непреодолимым и уже необратимым.
     Я тогда в ответ промолчал и, после небольшой паузы, разговор пошел в другом направлении. Промолчал, потому что наперед знаю, что услышал бы "что именно так создавалась страна", и "что если бы тогда думали также, как ты сейчас, то нас бы тут не было". Все так, только особенность исторического опыта заключается в том, что его применимость ограничевается рамками того же исторического периода. А он кончился, это период, когда все то и дело воевали друг с другом, а в мирное время победители заключали друг с другом договора о передачи прав на территорию иных народов. Пришли иные времена, и только то, что мы успели освоить тогда - то навсегда наше.
     Было уже совсем темно, поэтому по 443 дороге, сокращающей наш путь минут на 20, мы не поехали. Я мрачно пошутил:
     - Жаль, что у Маруана Баргути нет какого-нибудь справочного центра, чтобы просто позвонить и узнать, будут ли сегодня стрелять по машинам на этой дороге.
     - Много хочешь, мало получишь. - ответила мне жена. И я подумал, что эта русская поговорка как нельзя лучше описывает все эти десять лет процесса Осло. Мы так хотели жить на "Новом Ближнем Востоке" и вот что из этого вышло.

Март 2002